«Он выпил, — раздраженно подумала Глория. — Делает вид, что работает допоздна, а сам пьет в кабинете, тогда как я должна заниматься с детьми». Тут она уловила какое-то движение у окна и к еще большему своему неудовольствию поняла, что Джастин решил откланяться, вспугнутый слоновьей бестактностью ее мужа.

— А как же обед? — запротестовал Вудроу. — Старина, силы тебе еще понадобятся.

— Вы очень добры, но, боюсь, у меня нет аппетита. Спасибо тебе за все, Глория. Сэнди, спокойной ночи.

— И Пеллегрин шлет телеграммы с выражением поддержки. Говорит, что горюет весь Форин-оффис. Не звонит только потому, чтобы не обременять тебя.

— Бернарда всегда отличал особый такт.

Глория наблюдала, как закрылась дверь, услышала шаги по бетонной лестнице, посмотрела на пустой стакан на бамбуковом столике у французского окна, и в голове ее вдруг сверкнула пугающая мысль: она больше никогда не увидит его.

За обедом Вудроу, как обычно, ел неряшливо, насыщался, а не получал удовольствие от еды. Глория, у которой, как и у Джастина, пропал аппетит, наблюдала за мужем. То же проделывал и Джума, их слуга, на цыпочках кружащий вокруг стола.

— Как у нас дела? — заговорщически прошептал Вудроу, ткнув пальцем в пол и предлагая ей понизить голос.

— Нормально, — она приняла условия игры. — С учетом обстоятельств.

«Что ты сейчас делаешь внизу? — гадала она. — Лежишь на кровати, уставившись в темноту? Или стоишь у окна, смотришь через прутья решетки в сад, говоришь с ее призраком?»

— Ничего важного не выяснилось? — спросил Вудроу. Имен он, учитывая присутствие Джумы, избегал.

— Насчет чего?

— Насчет нашего мальчика-побегунчика, — он похотливо заулыбался, ткнул пальцем в бегонии и беззвучно произнес: «Блюм». Его телодвижения Джума истолковал по-своему, поспешив к нему с графином воды.

Не один час Глория лежала без сна рядом с похрапывающим мужем, а когда ей вдруг послышался донесшийся снизу звук, выбралась из кровати, подошла к окну, выглянула в сад. В город подали электричество, и он сиял россыпью огней. Но призрак Тессы не скользил по залитому светом саду. Не увидела она и Джастина. Вернувшись к кровати, обнаружила в ней Гарри, который спал, сунув большой палец одной руки в рот и положив вторую на грудь отца.

Семья, как обычно, поднялась рано, но Джастин их опередил. Все в том же мятом костюме, он буквально не находил себе места. Глория отметила, что его щеки залиты румянцем. Мальчики, как их и учили, важно пожали ему руку, он меланхолично ответил на их приветствие.

— О, Сэнди, доброе утро! — воскликнул он, как только появился Вудроу. — Не мог бы ты уделить мне пару минут?

Мужчины удалились на залитую солнцем веранду.

— Я насчет своего дома, — начал Джастин, как только они оказались наедине.

— Здешнего или лондонского, старина? — вопросом на вопрос ответил Вудроу, изображая веселье. И Глория, которая слышала каждое слово через раздаточное окошко, соединяющее веранду с кухней, с радостью хряпнула бы его по голове чем-то тяжелым.

— Здешнего, в Найроби. Ее личные бумаги, письма адвокатов. Материалы семейного трастового фонда. Документы, которые дороги нам обоим. Я не могу оставить без надзора ее личную документацию. Она не предназначена для глаз кенийских полицейских.