– Но ведь на волосах не стоит время, – возразила Лиза. – Может, их оставили раньше?

– К Виктору три раза в неделю приезжает домработница, – пояснил Костя. – В день его смерти она, как и положено, убрала апартаменты. Клянется, что никакой грязной посуды и невымытых щеток‑расчесок там не осталось. Получается, Леонид посетил Виктора вечером, выпил у него воды и причесался в ванной. Как все простые люди, он не задумывался о том, что слюна и волосы укажут его ДНК.

– Ну и что? – продолжала удивляться Лизавета. – Ника дружила с бывшим мужем, Леонид мог сказать, что тоже захаживал к Виктору, а горничная врет.

– Мог, – кивнул Костя, – но не сказал. Наоборот, категорически отрицал факт своего пребывания в квартире Потемкина, утверждал, что вообще никогда не заглядывал к бывшему мужу Сухановой.

– Все равно, – уперлась Лиза, – хороший адвокат легко мог разбить...

– Мог, – перебил Костя, – но, во‑первых, Маркелов не нанимал сто́ящего защитника, обошелся бесплатным от государства, а во‑вторых...

– Все это некрасиво выглядит, – перебила я коллегу. – Он отрицает, что был в квартире, но там есть свидетельства его присутствия... И давайте вспомним про деньги! Вероника унаследовала состояние первого мужа, написала завещание в пользу Леонида и покончила с собой. Получается, что Маркелов стал после кончины Потемкина и Сухановой очень и очень богатым человеком.

– А вот и нет! – воскликнула Анна. – После того, как папу осудили, ему ничего не достанется.

– Если человек убил того, кто отписал ему деньги, дом, бизнес и прочие блага, он этих самых благ никогда не увидит, – произнес Антон. – Преступника признают... недостойным наследником, и прости‑прощай вожделенное богатство.

– Странно, что Леонид не знал о таком законе, – удивился Егор.

– Не все люди имеют юридическое образование, – улыбнулся Котов.

– Еще одна странность! – подскочила я. – Почему стакан и волосы не обнаружили сразу после смерти Виктора?

– Тогда все указывало на суицид, поэтому эксперты в квартире не работали, – пояснила Аня.

– Послушайте, вы не знаете самого главного, – загудел Костя.

– Подожди, – остановил его Егор. – Есть еще один момент, довольно интересный. Маркелов создал большое музыкальное произведение, назвал его «Радостная жизнь» и пытался заинтересовать им разных дирижеров и исполнителей, но никто не хотел связываться с доморощенным композитором. За месяц до смерти Виктора Леонид получил письмо от владельца камерного оркестра «Энтузиасты», малоизвестного, но автор, думаю, был бы рад, если б его «Радостную жизнь» исполнил хоть кто‑нибудь. Настройщик очень расхваливал свою симфонию, писал: «Основная тема даст слушателям заряд оптимизма, избавит от депрессии, она окажет оздоравливающее действие на их психику». Ну и так далее. Хозяин коллектива Борис Ласкин прямо ответил: «Мы готовы сделать вашу авторскую программу, цена вопроса – сорок тысяч долларов. Посоветуйтесь с женой, вероятно, она примет наши условия».

– Откровенно, – усмехнулась Лиза. – Безо всяких реверансов заявил: мужик, скажи своей бабе, нехай она тебе, альфонсу, гринов отсыплет на каприз. И что ответил Маркелов?

– «Спасибо за предложение, но у меня нет запрошенной вами суммы», – процитировал Костя.

– И что тут интересного? – не поняла Лиза.