— Я чертовски рад вас всех видеть, — сказал Сварог. — На том и закончим лирику. Дело не терпит.

Он разглядывал старых сподвижников: нельзя сказать, чтобы изменились особенно, но все же за эти годы стали чуточку другими, во многих смыслах. Бархат и парча, тисненый шелк и кружева, ордена-медали, в том числе имперские, дворянские перстни с коронами (и две незримо присутствующих королевских короны), и Бони чуточку раздобрел, и Паколет больше не похож на худющего карманника с окраины, со впавшими щеками (даже усы не прежние кошачьи, а вполне пышные), и на остальных сказалась жизнь в благополучии и покое…

— Что за дело? — спросил Шедарис.

По-прежнему с капитанским шитьем на зеленом егерском мундире — Сварог давно уже не пытался повышать его в звании, Шег прекрасно помнил о пророчестве Лесной Девы, отбивался руками и ногами…

— Да ничего особенного, — сказал Сварог. — Дело где-то даже и житейское. Я через сутки отплываю в Токеранг, предварительно уменьшившись до их размера. Абсолютно все, посвященные в эту тайну, считают, будто я там буду вести сложные переговоры и добиваться результата, который устроил бы обе стороны. На самом деле, я перед собой поставил совершенно другую задачу: расшибиться в лепешку, но постараться выжечь там все дотла. Чтобы ничего живого не осталось. Кое-какие наметки есть, хотя все пока что вилами на воде писано… Вот такое дело.

Он замолчал, потянулся к бутылке, присутствующие тоже молчали, не выказывая особых эмоций — только Леверлин чуть подался вперед, с отрешенно-хищным лицом: Сварог знал, что за картина стоит сейчас перед глазами у бывшего студента, а ныне полноправного мэтра Сословия Совы (правда, пока что не занимавшего никакой должности где бы то ни было)… Судя по этому лицу, на Леверлина можно было полагаться полностью, не говоря уж о Маре.

— Так-так-так. — протянул Бони, одним глотком прикончив стакан золотистого ратагайского. — Лопни мои глаза, командир, ты как-то неправильно себя держишь. Обсказал, в чем дело, и молчишь, как монах-кордианец. По уму, тебе бы надо тут же продолжить: мол, всем завтра собраться там-то и там-то. И уточнить: свое оружие с собой брать, или там нужное выдадут…?

— А ведь действительно, командир, — тихо сказала Тетка Чари. — Как-то ты по-другому держишься, не так, как в старые времена… Ты что, нас не зовешь?

— Исключительно по желанию, — сказал Сварог, глядя в стол.

— Чего-о? — Бони взмыл, с грохотом отодвинув тяжелое кресло. — Это что за новости такие? «По желанию…» Уж прости на худом слове, но я тебе скажу, как король королю: зараза ты, командир! Ты, значит, туда, а мы, значит, здесь? Ну, ты отчебучил!

— В самом деле, неладно как-то все выходит… — негромко произнес Паколет.

Сварог, все так же глядя в стол, негромко сказал:

— Да понимаете ли… Время течет… и людей иногда меняет. Мало ли что, мало ли у кого может сейчас быть на уме. Вдруг кто-то решил, что с него хватит прежних дел, а я никого неволить не хочу. Все вы теперь люди благополучные, жизнь устоявшаяся…

— Да чтоб тебя! — рявкнул Бони так, что Сварог невольно поднял голову и встретил его яростный, упрямый взгляд. — Ты что несешь, командир? Ну-ка, покажись, кто тут считает, будто его неволят? Неужто ж средь: нас сыщется такая гнида?

И на кого бы Сварог ни смотрел, встречал тот самый яростный и упрямый взгляд.