Медленно тянулись тревожные дни.

Однажды ночью Роберта разбудил стук лошадиных копыт по мощеным улицам. Он вскочил с постели, крикнул слугам: «Торопитесь! Подкрепление прибыло!»

Солдаты с топотом поднимались по лестнице гостиницы, в которой он остановился. Роберт встретил их у дверей своей комнаты; но они оказались не теми людьми, которых он ожидал; эти люди прибыли не от его отца или братьев. Двое прошли вперед и встали у него бокам. Роберт был безоружен и беспомощен.

– Лорд Роберт Дадли, – сказал еще один, вставший перед ним, а позади него Роберт увидел, что лестница и коридор заполнены солдатами, – вы мой пленник.

– Что это значит? – потребовал ответа Роберт. – Как вы смеете так врываться сюда? По какому праву?

– Именем королевы Марии.

– Я не знаю такой королевы, – презрительно произнес Роберт. – Я служу королеве Джейн.

– Нет королевы Джейн, милорд. Мария – королева Англии.

– Мой отец…

– Герцог арестован в Кембридже. Он узник лондонского Тауэра, куда вы сейчас тоже отправитесь, чтобы присоединиться к нему и другим членам вашей семьи.

Спасения не было.

По пути в Лондон Роберт узнал, что вся страна поднялась в поддержку королевы Марии. Краткое правление Джейн Грей кончилось. Оно пало, и вместе с ним пали Дадли.

Много дней Роберт размышлял об этих событиях в жалкой камере башни Бошамп.

На холме Тауэр в тот жаркий августовский день собрались толпы народа.

– Смерть Дадли! – кричали они. – Да живет королева Мария!

Сорок три года прошло с тех пор, как девятилетний Джон Дадли стоял возле холма Тауэр, напуганный и озадаченный, не смеющий взглянуть на человека, всходившего на эшафот. Тогда он поклялся: «Я стану властелином людей». И стал им. Он проделал путь наверх от нищего сиротки до правителя Англии в полном смысле этого слова. В начале пути Джон находился даже ниже, чем его отец, но сумел подняться выше его. Однако спустя сорок три года – почти день в день – вернулся к тому же мрачному месту, чтобы завершить этот круг.

Даже тогда, когда Джон Дадли шествовал от Гейт-Хауса к эшафоту, он продолжал отчаянно надеяться, что еще есть время спастись. Его постоянный спутник по жизни Тщеславие, заставившее отойти в сторону даже такие понятия, как Любовь и Честь, в этот момент говорил ему, что на самом деле мало что имеет значение, если удастся каким-то чудом не умереть.

Он был готов предать королеву, которую усадил на трон, и дать клятву верности новой королеве. Для него мало значило, что юная Джейн и Гилдфорд тоже взошли на эшафот. Всегда существуют козлы отпущения. А вот если бы ему удалось уцелеть, он немедленно начал бы снова строить состояние Дадли.

Джон был готов сложить к ногам советников Марии все, что знал, показать ей, кто ее враги, и служить ей до конца своих дней. Он отрекся бы от протестантской веры. А взамен просил только жизнь.

Но слишком поздно. У него очень много врагов, которые помнят его высокомерие и всегда завидовали его гению. Сам он никогда не заботился о том, чтобы люди его любили, хотел только чтобы они ему служили. Теперь бесполезно просить их о дружбе.

Зазвонил колокол. Джон Дадли, герцог Нортумберленд, недавно самый могущественный человек в Англии, медленно взошел на эшафот и положил голову на плаху.

В башне Бошамп Роберт слышал, как звонил колокол, как кричали люди. Он понял, что его отец мертв.

Глава 2

В Хатфилд-Хаус принцесса Елизавета лежала в постели.