Процессия двигалась вниз по Лиденхоллу и Манорис к лондонскому Тауэру. По дороге к нему королеве отдали почести лорд-мэр и лорд Арундел, в руках которого был меч государства. Вокруг королевы находились ее прислужники, все одетые в бархат, а рядом с ней ехала верхом ее сестра Елизавета.

В Таэуре их встречал начальник тюрьмы Синке-Портс сэр Томас Чени. Елизавета не могла не содрогнуться, когда, проехав через ворота, увидела башни Девлин, Белл и Бошамп. Ведь именно в Бошампе сидит тот красивый молодой человек, о котором она время от времени думает и который, несомненно, очень скоро последует за своим отцом на плаху. Эта отрезвляющая мысль отвлекла ее от шума ликующей толпы. Елизавета подумала, что она не должна забывать о тех знатных мужчинах и женщинах, которые были заперты в этих мрачных башнях и которых выпускали только для короткой прогулки на Тауэр-Грин или холм Тауэр. А больше всего должна помнить о своей матери, вошедшей сюда через ворота Изменников и покинувшей этот мир на Тауэр-Грин. Пока они ехали дальше, она шептала молитву.

У храма Святого Петра, на той самой лужайке Тауэр-Грин, где мать Елизаветы приняла от палача удар меча, окончивший ее веселую и полную приключений жизнь, на коленях стояли государственные преступники, которые на протяжении двух последних царствований тщетно взывали к справедливости.

Среди них были старый герцог Норфолк, которого спасла от смерти лишь своевременная смерть Генриха VIII, но который с тех пор так и оставался в заключении, Катберт Танстал, епископ Дурхема, и Стивен Гардинер, епископ Винчестера. Все эти люди были твердыми сторонниками католической веры и теперь смотрели на новую королеву в ожидании почестей.

Увидев епископов, Елизавета вновь ощутила всю шаткость своего положения. Убежденные католики неизбежно будут относиться к ней недоброжелательно. Ведь пока у Марии не родится ребенок, Елизавета – ее возможная преемница, а уж эти католические джентльмены приложат все усилия, чтобы никогда не допустить ее до трона. Для этого у них достаточно излюбленных методов.

И вдруг вообразила, что эти тревожные мысли пришли к ней не случайно – наверняка дух ее матери находится в этот летний день поблизости от того места, на котором он расстался с землей.

Но среди государственных преступников оказался один, мгновенно повернувший мысли Елизаветы к более приятным темам – молодой и красивый Эдуард Куртенэй, знатный человек, представлявший большой интерес не только из-за своей красоты, но и из-за своего королевского происхождения.

Его бабушка Катарина была дочерью Эдуарда IV и родной сестрой бабушки Марии – Елизаветы Йорк. Таким образом они были связаны родственными узами. Куртенэя заключили в Тауэр четырнадцать лет назад, когда ему самому было только десять. Генрих VIII казнил его отца. Теперь надежды молодого человека возродились.

Он грациозно преклонил колени перед королевой и поднял на нее красивые глаза с такой восхищенной преданностью, что она была тронута.

– Поднимитесь, кузен, – произнесла Мария, – вы больше не узник. Ваши поместья будут вам возвращены. Ваши муки окончены.

Щеки королевы слегка порозовели. И пока она выслушивала речи о преданности других людей, которым могла доверять, таких, как Норфолк и Гардинер, ее глаза по-прежнему останавливались на молодом Куртенэе.

Заметив это, наблюдательная и настороженная Елизавета подумала, что должна же быть хоть частица правды в тех разговорах, которые возникли сразу же, как только разнеслась весть, что Мария станет королевой. Естественно, ее первейший долг – выйти замуж; и если она проявит мудрость, то постарается угодить народу своим выбором. А английский народ желает для своей королевы мужа-англичанина. И вот здесь перед ней молодой человек, связанный родством с королевским домом, красивый, мужественный.