Жажда мести, которая так долго мучила Хока, и чувство собственной правоты делали его преимущество в этой схватке неоспоримым, тем не менее Ти Эл снова удалось полоснуть противника по груди. Хок резким ударом свалил Латимера на землю, тот очумело помотал головой, шатаясь, поднялся на ноги и с перекошенным от ярости лицом опять рванулся в бой. Хок ждал этого и еще раз сбил его с ног. Латимер чуть не захлебнулся от злобы и ярости. Он жаждал крови, ему была нужна жизнь Хока, и чем скорее, тем лучше. С громким топотом, как обезумевший бык, весь покрытый потом и пылью, Латимер бросился на Хока, но тот быстро шагнул в сторону, и убийца его родителей промчался мимо. Споткнувшись, он растянулся во весь рост в пыли. Хок уже тяжело дышал и был не столь быстр, как в начале поединка, но все же выглядел свежее и дрался хладнокровнее.

Латимер медленно поднялся на ноги, держа нож в вытянутой руке, и вдруг стремительно сунул другую руку за голенище правого сапога. Хок моментально понял, что он замышляет, но тот уже выхватил маленький короткоствольный револьвер, о котором Хок не догадывался, и, наставив его на ненавистного противника, выстрелил.

Все равно Хок оказался быстрее. В момент выстрела он метнулся, буквально стелясь над землей, чтобы уйти от предназначенной ему пули, и врезался со всей силы в Латимера, стремясь вырвать у того нож. Латимер первым затеял нечестную схватку, и теперь Хок намеревался нанести ему с десяток мучительных ран, чтобы негодяй взмолился о собственной смерти, как об избавлении, но сразу вслед за выстрелом до его ушей донесся пронзительный женский крик.

Анастасия! Его ожгло, как огнем. Хок вскинул голову и увидел на земле ее безжизненное тело. Латимер застрелил Анастасию! Пуля, предназначавшаяся ему, нашла безвинную жертву – его возлюбленную! – молнией пронеслось у него в мозгу.

Ярость кровавой пеленой застлала Хоку взор. С диким криком набросился он на Латимера, вырвал нож из его рук, и тот впервые в жизни узнал, что такое леденящий душу животный ужас. Он завизжал, точно так же как визжит суслик, когда на него падает неумолимая тень ястреба, высмотревшего себе добычу и стрелой несущегося вниз. Нож вошел ему в грудь по рукоятку, с губ сорвались мольбы о пощаде. Но как сам он никого никогда не щадил, так и ему пощады дано не было.

Хок вскочил на ноги и бросился к Анастасии с безумной надеждой, что та еще жива, еще дышит, проклиная себя за очередную безрассудную беспечность. Он упал около нее на колени и глазами, полными ужаса и боли, уставился на ее белое как мел, залитое кровью лицо, затем, затаив дыхание, наклонился ниже, и вздох облегчения вырвался из его груди. Пуля всего лишь чиркнула по голове девушки точно так же, как это случилось с ним самим тринадцать лет назад. Хок тогда остался жив, значит, Анастасия тоже должна жить.

Он осторожно поднял ее на руки и с нежностью стал шептать ее имя.

Девушка с трудом открыла глаза, затуманенные болью.

– Хок? Хок... – слабым голосом позвала она и тут же сморщилась от боли. – Что... случилось? Ты ранен? Все закончилось? А Латимер...

– Все хорошо, Анастасия, все хорошо. Только не шевелись. Латимер мертв. Его пуля слегка задела твою голову, но ничего страшного с тобой не произошло. Я все сделаю, как нужно, не бойся. Мы теперь оба меченые, да еще по два раза: гремучей змеей и пулями Латимера. И все равно мы остались вместе!

– Хок, а как ты сам? Я видела, что он поранил тебя...

– Ничего страшного. Послушай, Анастасия Спенсер, разве я тебе не говорил, что люблю тебя больше жизни?

Она ничего ему не ответила, потому что горло перехватило от с трудом сдерживаемых слез, но, справившись с собой, тихо произнесла:

– Я помню, Хок, помню... – И уже не стесняясь слез, добавила: – Я тоже тебя очень люблю.

На миг забывшись, Хок сдавил ее в своих объятиях с такой силой, что только ее слабый возглас вернул его к действительности, и он трепетно и нежно прижал любимую к груди, сам едва не плача от счастья.