Джоанна подумала, что когда-то над этим интерьером, вероятно, поработал профессиональный дизайнер, но время сгладило острые углы, оставив только уют и удобство.

— Очень мило, — сказала она Гриффину.

В ответ он рассеянно улыбнулся, но его темные глаза были мрачны — Джоанна поняла, что он все еще думает о покушении на ее жизнь. Она и сама была ошеломлена, но пока не хотела об этом задумываться.

Гриффин вышел, и через минуту раздался шум льющейся в ванну воды.

— Я знаю, ты уверена, что чувствуешь себя хорошо, — сказал он, вернувшись. — Но док предупреждал насчет шока и его последствий, так что даже если ты не согласна ни с ним, ни со мной, просто сделай нам приятное, ладно?

— Ладно. — Она постаралась улыбнуться.

— Я положил тебе там пижаму — ты в ней, конечно, утонешь, но резинка брюк регулируется, так что как-нибудь разберешься. А пока ты будешь отмокать, я попробую что-нибудь приготовить. Например, омлет. Как ты относишься к омлету?

— Прекрасно, — ответила она. — Но стоит ли…

Гриффин, не дослушав, повернул ее к двери, ведущей в ванную, и слегка подтолкнул.

— Не теряй времени.

Джоанна оказалась в маленьком коридорчике, с одной стороны которого была ванная, а с другой — спальня. С первого же взгляда было ясно, что это спальня Гриффина, даже не потому, что пижаму он вынес явно оттуда, но просто эта комната была очень похожа на него. Чисто, никакого беспорядка; основательная мебель из темного дуба; на огромной кровати, вместо покрывала, стеганое одеяло.

Небольшая ванная комната тоже оказалась очень чистой; почти все пространство занимала огромная старомодная ванна на ножках в форме когтистых лап, в которую лилась горячая вода. Это было прекрасно. Джоанна закрыла дверь. Начав раздеваться, она заметила сложенную темно-синюю фланелевую пижаму, теплую и удобную, но задуманную явно не для обольщения. Она бы охотно надела что-нибудь другое — особенно имея в виду тот поцелуй в больнице. Но тогда ей даже в голову не пришло попросить Гриффина заехать в «Гостиницу», чтобы захватить кое-какие вещи, а теперь было уже поздно.

Оставив пустые сожаления, она разделась и осторожно забралась в ванну. Вода была идеальная, горячая, но не слишком. Мышцы тотчас расслабились — а она и не замечала, насколько они были напряжены. Джоанна закрыла кран и с наслаждением вытянулась во весь рост, опершись затылком о край ванны.

Ей казалось — она чувствует себя хорошо и вполне справилась с шоком от случившегося. Но когда горячая вода сняла напряжение с тела, лицо тоже вдруг стало мокрым — Джоанна поняла, что плачет. Тихо, без громких всхлипываний — но остановить льющиеся слезы она не могла, они текли и текли по щекам — словно плотину прорвало.

Нет, док был прав, она чувствовала себя плохо. Шок, страх, безмерное удивление — вот что она чувствовала. Ее хотели убить. Но за что? За то, что она расспрашивала о Кэролайн? И подошла слишком близко к чьей-то тайне?

Она лежала с закрытыми глазами, даже не пытаясь унять слезы, и перебирала в памяти лица людей, один из которых пытался ее убить. Кто же это? Кто способен не остановиться даже перед убийством? Она познакомилась здесь со столькими людьми, знавшими Кэролайн. У кого же из них, на вид совершенно обыкновенных, есть тайна, за которую можно убить?

За своими размышлениями она совсем забыла о времени — но тут раздался деликатный стук в дверь, и голос Гриффина вернул ее к действительности.