Роман Белоусов. Вещий Авель
ДОЗНАНИЕ В ТАЙНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
В начале марта 1796 года в Тайную экспедицию доставили отца Авеля. Это был угрюмый на вид монах, неразговорчивый, одетый в простую рясу. О нем шла молва как о прозорливце, предсказывающем будущее. Нахождение в Тайной экспедиции ничего хорошего не сулило. Она была создана в 1762 году, то есть при восшествии на престол Екатерины II, как бы в пику ее супругу Петру III, отменившему орган тайного надзора, существовавший в России со времен Петра I. Теперь Тайная экспедиция вновь являлась зловещим учреждением, где вершили следствие и суд по делам заговорщиков и смутьянов. Через нее прошли в свое время Пугачев, Новиков, Радищев и другие. Иначе говоря, это был возрожденный орган политического сыска и дознания. С теми, кто оказывался в его стенах, разговор был короткий: после следствия — в крепость. За что же угодил монах Авель в это страшное заведение? На этот счет сохранилось свидетельство А. П. Ермолова, впоследствии героя Бородина и Кавказа. В тот год он, тогда еще молодой, двадцатидвухлетний подполковник артиллерии, но уже георгиевский кавалер, награжденный самим Суворовым, был арестован и сослан на вечное жительство в Кострому. Здесь он пробыл под строжайшим надзором до воцарения Александра I, то есть почти пять лет. А попал он в немилость по доносу генерал-лейтенанта Ф. И. Линденера, инспектора кавалерии Московской и Смоленской губерний. При дворе всегда находились царедворцы, рассчитывавшие приобрести милость недоверчивой Екатерины II, а потом и мнительного Павла I якобы заботой об их безопасности. Они всячески подогревали недоверие, разжигали подозрительность, надеясь выслужиться. Таковым был и Федор Иванович Линденер, поляк по происхождению. В своем верноподданническом рвении он усмотрел в словах нескольких военных крамолу и доложил о шайке разбойников. В их числе оказался и Ермолов. Если что и было крамольного, так это несколько двусмысленных фраз подгулявших офицеров в адрес правительства. Этого оказалось достаточно, чтобы заключить Ермолова в Петропавловскую крепость, а затем, через три месяца, сослать в Кострому. Здесь-то и произошла встреча знаменитого впоследствии полководца с Авелем. «В это время, — рассказывал потом Ермолов, — проживал в Костроме некто Авель, который был одарен способностью верно предсказывать будущее. Однажды за столом у костромского губернатора Лумпа Авель во всеуслышание предсказал день и ночь кончины императрицы Екатерины II. Причем с такой поразительной, как потом оказалось, точностью, что это было похоже на предсказание пророка. В другой раз Авель объявил, что «намерен поговорить с Павлом Петровичем», но был посажен за сию дерзость в крепость, из которой, однако, скоро вышел. Возвратившись в Кострому, Авель предсказал день и час кончины нового императора Павла I. Все предсказанное Авелем, — заключал Ермолов, — буквально сбылось…» Если же придерживаться точных, ныне известных фактов биографии Авеля, то гонения на него начались в марте 1796 года. В Тайной экспедиции сохранился протокол дознания по делу Авеля под заглавием: «Дело о крестьянине вотчины Льва Александровича Нарышкина Василье Васильеве, находившемся в Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама и потом названном Авелем, и о сочиненной им книге. Начато марта 17-го 1796 года». Точнее говоря, это была никакая не книга, а несколько тетрадных листков числом 67. Авелю был учинен допрос. Закованный в железы, находясь под крепким караулом, этот, как сказано в деле, «сумасброд и злодей» не выдал своих соучастников, впрочем, скорее всего таковых и не имелось. Монах признал, что «книгу» свою писал сам, не списывал, «а сочинял из видения». Это случилось еще в бытность его на Валааме. |
