Хьюланн вдавил акселератор. Лопасти винтов начали с визгом набирать обороты.

Патрульный наконец понял, какую ошибку сделал, что не позвал на помощь раньше. Что-то изменилось в молчании Фазисной системы, и Хьюланн уловил, что наоли приготовился объявить всеобщую тревогу.

Хьюланн еще увеличил обороты винтов и направился к патрульному.

"Внимание…"

Первые слова тревоги, поступившие из Фазисной системы, раздались в голове Хьюланна подобно взрыву.

Патрульный попытался прыгнуть в сторону, но сделал это слишком поздно. Столкнувшись с корпусом налетевшей на него машины, он был отброшен назад. Мощные стальные лезвия винтов вонзились в его плоть, нисколько не снижая своих оборотов.

Хьюланн даже не оглянулся. Его взгляд был прикован к дороге. Оборвать сигнал тревоги ему все-таки удалось. Даже если патрульного скоро обнаружат, никто не узнает, кто его сбил. Сбил? Нет, убил. Хьюланн убил патрульного.

Его начало охватывать странное оцепенение по мере того, как он стал осознавать свой проступок. Он, тот, который никогда не хватался за оружие даже в минуты страшного гнева, совершил убийство.

Словно под воздействием гипноза, Хьюланн сосредоточенно вел машину. Он думал только о необходимости убежать и скрыться – ни о чем другом думать сейчас он просто не мог. Скрыться не только от наоли, которые бросятся на его поиски после того, как найдут Баналога и Фиалу. Он бежал от мертвого патрульного. И от своего прошлого. Быстрее, Хьюланн, быстрее! Его машина порхала во мгле, словно маленькое насекомое.

Они пролетали мимо многочисленных строений наоли. Время от времени вспышки света из их окон озаряли кабину, и Лео мог видеть, как по грубой серой коже Хьюланна катятся слезы.

"Если Вселенная действительно так гармонично устроена, как показали многочисленные исследования, – размышлял он, – тогда насколько же важна каждая раса как часть всеобщего равновесия? Я имею в виду галактическую расу существ разумных. Одну из одиннадцати нам известных. Такую, как люди или наоли. Что будет, если полностью истребить людей? Ничего не будет? В таком случае мы слишком высокого мнения о себе самих. Не вернется ли это впоследствии снежным комом? Многое ли изменится, если исчезнут люди? Не будет ли этот снежный ком нарастать и нарастать из года в год, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие, а затем вернется и обрушится на самих наоли? Не обрекаем ли мы себя в конце концов на верную смерть, на проклятие? Возможно, мы просто выиграли какое-то время перед тем, как столкнуться с фактом своего собственного заката?"

Если бы сладкий наркотик не оказывал своего пагубного воздействия, доктор, пожалуй, поразмышлял бы об этом еще. Снег за окном становился розово-желтым.

Перед глазами поплыли какие-то лица.

Хьюланн…

Человеческий детеныш…

Это было так приятно. Баналог смотрел на них, отдавая себя во власть нереальности…

В этот раз его добычей станет ящероподобный, а не человек. Такого он еще не делал. Ему понравится. Все в Охотнике было создано, чтобы разрушать. Он страстно желал снова оказаться среди себе подобных, сжимая в руках священный меч правосудия. Скоро он получит эту возможность.

А пока он спит…

– Куда мы летим?

– Я уже говорил тебе. Подальше от города.

– И мы останемся там на десять лет? Мы должны точно знать, куда едем.

– У нас нет цели.

Лео немного подумал и произнес:

– Убежище.

Хьюланн смотрел по сторонам и чувствовал, что теряет контроль над управлением машины. Он направил ее ближе к дороге и только тогда снова заговорил, не поворачивая головы и пристально глядя вперед:

– Маловероятно, что такое место вообще существует. Может быть, это просто миф. Допустим, где-то и есть заповедник для оставшихся в живых людей, до которых мы еще не добрались.