– С известных вам пор война приобрела новые очертания и новый характер, – неожиданно взорвался он резкой гортанной речью. – Чтобы достичь перевеса на том или ином участке фронта или хотя бы на время деморализовать противника, мы бросаем на смерть тысячи наших парней. То, что вы видели на базе «Икс-флотилии» и здесь, на озере, – всего лишь начало. Но мужество итальянских и немецких добровольцев, которые готовятся к выполнению своей высшей миссии, указывает нам иной путь борьбы. Путь, уже избранный отрядами наших союзников, японских камикадзе.

В зале становилось душновато, однако все старались не замечать этого. И лишь когда в приоткрытое окно проник освежающий ветер с озера, рванули на себе воротники кителей и узлы галстуков, словно лихорадочно ослабляли удушавшие их петли. Пара чаек, из тех, что Бopгезе специально приказал завезти сюда еще детенышами, дабы они прижились на озере, носились туда-сюда мимо окна-бойницы, гортанно копируя речь «первого диверсанта рейха», словно глашатаи, объявлявшие его волю для всех тех обитателей «Эмилии», которые не могли лично слышать Скорцени.

– Это путь, позволяющий одному добровольцу, отдающему жизнь во имя вечного рейха, спасти жизни сотен своих товарищей, забрав с собой жизни сотен врагов. Он дает возможность уничтожить важный объект противника – надводный корабль, субмарину, военный завод, – которые при иных условиях уничтожить было бы крайне сложно да к тому же пришлось бы достигать этого ценой больших потерь.

Скорцени на секунду прервал свою речь и оглянулся на возникшего в двери скелетообразного гражданского, осмелившегося войти без его разрешения.

– Простите, господин штурмбаннфюрер Скорцени, – нерешительно улыбнулся очкарик, лицо которого явно выдавало в нем полуеврея. – Газета «Фелькишер беобахтер». Я получил задание…

– Меня не интересует ваше задание, господин Вейльштейн, – прервал его «первый диверсант рейха». – Свое задание вы получите здесь. А пока, за неимением свободного кресла, постоите.

– Понял, господин Скорцени.

Отто метнул взгляд в занавешенное сосновой кроной окно, пытаясь отвлечься от обыденности, в которую поневоле втянул его своим появлением журналист, и вернуть себе высокое вдохновение, достойное духа «священного ветра».

– Мы должны сделать так, чтобы мощные разрушительные снаряды полностью подчинялись воле человека. Управляемая смертником торпеда достигнет цели даже в том случае, когда капитану судна покажется, что ему удалось увести свои корабль от ее курса. Небольшой начиненный взрывчаткой катер, нацеленный прямо в борт крейсера моряком, который заботится не о собственном спасении, а лишь о достойной гибели, превращается в меч неотвратимого возмездия. Ракета «Фау» или даже планирующая бомба может быть доведена до цели пилотом, который возьмет на себя управление этой «небесной смертью».

– Планирующая бомба с пилотом? – сдали нервы у подполковника авиации.

– Что вам показалось в этом невероятным? – мгновенно отреагировал Скорцени.

– Да странно как-то…

– Это впечатление развеется, как только мы предоставим вам право первому испытать такую бомбу в действии при выполнении боевого задания, – спокойно и вежливо пообещал ему Скорцени. И никому из присутствующих не пришло в голову воспринять его слова как шутку. В устах этого громилы с исполосованной шрамами щекой шутки как-то сами собой переходили в жестокую правду реальности.

Не выдержав, фельдмаршал как-то прямо спросил Кейтеля, сколь долго может продлиться его «неуместное» пребывание в «Бергхофе» и вообще – как ему следует воспринимать свое положение.