Выведя машину из петли, Дуглас направил свой самолет к планирующему «харрикейну».

В его шлемофоне раздался голос, который он хорошо знал:

– Дуглас, идиот, возвращайся немедленно! Спасибо, конечно, и все такое, но больше ты ничем мне не поможешь.

– Грант, там, внизу, есть поле! – крикнул в ответ Дуглас. – Садись туда. Я сразу за тобой. Мы улетим вместе!

– Ты спятил! – возразил Грант. – Ничего не выйдет! Говорю тебе, возвращайся. Уж лучше я один погибну, чем вдвоем подыхать. Вали отсюда, это приказ!

– К чертям твои приказы! Я тебя заберу, и мы вернемся домой вместе. Вздумаешь сопротивляться, к крылу привяжу. – Фред хохотнул. – Только представь, как ты будешь выглядеть. Нет, приятель, такими, как ты, не разбрасываются.

Грант разозлился всерьез:

– Ты у меня под трибунал пойдешь за неподчинение!

Дуглас захохотал:

– Это за что же? За то, что не позволил тебе устроить спектакль, как в прошлый раз, когда ты лодку стырил?

Он выдернул штекер, отключая связь.

Машина Гранта едва разминулась с макушками деревьев на краю поля и тяжело опустилась на посадки. Ударилась о землю, подпрыгнула раз-другой, чуть не перевернулась, но удержалась на колесах и в конце концов остановилась.

Дуглас плавно посадил «харрикейн» по проложенному следу и подкатил к товарищу.

Быстро откинул защелку кабины, ловко выскочил на крыло и спустился наземь.

– Стой где стоишь!

Фред обернулся и увидел Гранта: тот стоял на крыле своей машины и целился из револьвера «уэбли».

– Один шаг, – прибавил лейтенант, – и схлопочешь пулю.

Дуглас замер, не в силах воспринять происходящее.

– Ты сдурел, что ли? – выдавил он наконец. – Опусти оружие, приятель. Мы летим домой.

Грант рассмеялся, и было в этом смехе что-то неприятное.

– Вот тут ты ошибаешься, Дуглас. Никуда я не лечу. И ты тоже.

– Брось, Грант, не валяй дурака.

– Я серьезен как никогда раньше, мой британский друг.

Пала тишина – неловкая, неожиданная.

– Понятно, – произнес Дуглас. – Значит, так, да?

Грант кивнул, кривя губы в ухмылке:

– Умно, не правда ли? Вы и не догадывались, свиньи английские.

– Умно, – с горечью согласился Дуглас. – Чертовски умно, не поспоришь. Сколько своих дружков-нацистов ты завалил? Больше пятидесяти, верно?

– Не я, так кто-нибудь еще, – отмахнулся Грант. – И потом, кому какое дело до этих смертей? Те, кого я сбил, с радостью пошли бы на гибель, будь у них выбор. – Он хмыкнул. – Еще кое-что… Тебе будет над чем подумать за колючей проволокой в лагере для военнопленных. А я выполню задание и вернусь обратно. Не впервые, прошу заметить. И меня назовут героем Англии…

– Вернешься и снова станешь шпионить? – ровным голосом перебил Дуглас.

– Разумеется, – подтвердил Грант. – А вы, англичане, так ничего и не заподозрите. Разве не я сбиваю проклятых нацистов налево и направо?

– Знаешь, предательства гнуснее я что-то не припоминаю, – заявил Дуглас.

– В чем тут предательство? – удивился Грант.