Юра прижался головой к плечу отца.

— На обратном пути я падал меньше, ты заметил?

— Меньше. А скоро совсем перестанешь падать. И тогда будем избавляться от хромоты. И с ней тоже справимся!

— Я хочу делать эти упражнения с тобой, — попросил Юра. — Мама пугается, когда я припадаю на больную ногу… А на дедушку смотреть жалко. С тобой спокойней.

— Каждый день будем упражняться, — пообещал Алексей. — Даже не один раз, а два-три раза в день.

Он ушел после обеда в трест, Мария Михайловна — в больницу. Прокофий Семенович, убедившись, что внук сидит в большом кресле, а костыли прислонены к спинке кресла — только протянуть руку, чтобы взять их, — удалился в сад: шла весна, нужно было чистить землю от прошлогодних листьев, прививать одичавшим яблонькам хорошие черенки, высаживать розовые кусты. Иногда в помощь ему выходила Гавриловна, но она рано уходила за внучкой, а потом уделяла внимание только ей, а не саду. Прокофий Семенович не сетовал, уход за распускающимся садом все больше увлекал его.

Кресло стояло у книжного шкафа, в два ряда заполненного морской литературой. И кресло, и шкаф с книгами были подарком Елизаветы Ивановны. Те два месяца, что Юра провел в больнице, она твердо держалась обещания — не уезжать, пока мальчик не поправится. Юра выписался, занимался дома лечебными упражнениями, начатыми еще в больнице. Теперь у его постели уже не надо было дежурить. Елизавете Ивановне становилось все тоскливей в просторной, пустой квартире. Она попросила Ольгу Степановну свезти в комиссионный магазин все, что не смогла захватить с собой — коллекции и ценная мебель давно уже были в Севастополе, — а Юре подарила большое кресло, в котором любила сидеть, и шкаф с книгами, собранными Доброхотовым.

— Юрочка, Борис Андреевич сам их мало читал, но собирал усердно, — сказала она перед отъездом. — Сначала он готовил библиотеку для Павлика, а потом увидел, что пристрастилась к чтению я, и стал покупать книги для меня. Павлику они уже не нужны, а мне перечитывать их незачем. Тебе они пригодятся. Пусть они напоминают тебе, что мы все тебя очень любили. Пиши мне, Юрочка.

Так Юра стал обладателем собрания морских книг. Каждый день он рассматривал их, вынимал, ставил обратно. Далеко не все годились для чтения — книги были и на английском, и на немецком языке, и старинные издания, написанные труднопостигаемыми словами. Юра эти книги разместил в задний ряд, когда-нибудь он доберется и до них. А впереди, издали видные, стояли мемуары великих путешественников, рассказы о морских открытиях, описания морей и океанов, романы и повести о моряках… Утром, Юра готовил уроки и ждал друзей. Каждый день, после занятий, к нему приходили одноклассники. У них был разработан график посещений по одному, по два, чтобы не скапливаться в небольшой комнатке. Митя, лучший математик класса, приносил задания по алгебре и геометрии, и проверял, сошлись Ли с ответом уже сделанные Юрой уроки. Коля и Костя, два знаменитых в школе радиолюбителя — их самодельный приемник демонстрировали на областной школьной выставке знакомили Юру с материалами по физике, а однажды, притащив приборы, реостаты и провода, проделали с ним вместе практическое задание по электротехнике. Люба помогала учить биологию — у нее дома стояли два аквариума с рыбками, жили в закутке хомяки, на веранде росли в горшках и бочонках тропические растения, а один из кактусов так ярко расцвел в прошлом году, что его демонстрировали на городской выставке цветов. Маша, худенькая, молчаливая девочка, помогала по химии, она была из зубрилок и очень огорчалась, если у Юры не выходило по ответу, — он химию не любил, но чтобы не расстраивать Машу, старался учить получше. Бывали и другие одноклассники.

Но кто бы и как ни сменял другого, Варя Анпилогова приходила каждый день.