|
Приезд куратора меня не слишком взволновал. Никаких честолюбивых планов, как Рогнеда, я не питала, после распределения вполне готова была удовлетвориться ролью младшего просветителя в каком нибудь затрапезном городишке, куда меня отправят. Единственное мое пожелание – это распределиться вместе с Ксеней, но даже если бы этого не произошло, а вернее если бы Гарпия этого не допустила, весьма вероятно подгадив нам напоследок, мы с подругой договорились после года обязательной практики встретиться в Загребе и там уже самостоятельно определить место дальнейшего служения Ордену.
Это если к выпуску я все еще буду здесь, а не в Черных Землях кормить собою жертвенный алтарь чернокнижников. Или утробу собратьев того змеемонстра, которого разделал демон. Или самого демона… Меня повело от нахлынувшего животного страха и отчаяния. Что же делать? Я даже не знала, как относиться ко всему произошедшему, не то что выход искать! Я не сошла с ума, это доказывает мое изменившееся лицо и тело, с которого исчезли все шрамы, да и слишком все было реально, чтобы посчитать это плодом моего воображения. Единственная отрада – Зов прекратился. Правда, теперь я не знала, что хуже: Зов или все… это! Задумавшись, я пропустила момент прибытия столичного куратора. Хлопнула входная дверь, со двора эхом донеслось лошадиное ржание и бормотание привратника, по необходимости становившегося конюхом, и по каменному полу уверенно прошагал мужчина. Послушницы в едином порыве издали слаженный «О о о ох». Я осторожно высунулась из за чьей то спины, но обзор закрывали юбки и игривые банты передников. Я рассмотрела только высокие черные сапоги и штаны из оленьей кожи. По крайней мере без пуза, заключила я. Две весны назад к нам тоже заглядывал с проверкой столичный куратор, пузатый, холеный, с вытаращенными рыбьими глазами. Правда, послушниц он своим вниманием не удостоил, пообщался с наставницами, отобедал и уже утром снова отбыл в столицу. Но даже того «пузана» девочки упоенно обсуждали целый месяц. Этот, думаю, продержится «темой дня» не меньше. Послушницы зашушукались, спокойный мужской голос обменивался приветствиями с настоятельницами, что то заблеял Аристарх. Я снова впала в задумчивое оцепенение. Как же мне не хватает Ксени! Хотелось все ей рассказать, поделиться, вместе мы наверняка что нибудь придумаем! Но подруга слаба, беспокоить ее Данина категорически запретила, а на меня травница поглядывала как то боязливо, так что появляться в ее каморке лишний раз я робела. А еще надо как то улизнуть с вечерней молитвы и пробраться в часовню, встретиться с Данилой. Может, ему в голову пришло что нибудь дельное или он смог рассмотреть в своем «сне» детали места, где держат пропавших детей. По тесным рядам послушниц волной прокатилось волнение, все задвигались и, как морская вода перед острой глыбой льда, расступились. И столичный куратор оказался передо мной, уставившись злыми зелено карими, как скорлупа дикого ореха, глазами. Я испуганно воззрилась на него. Теперь я поняла, отчего было это единодушное женское «О о о ох!». Мужчина был молод и красив. Высокий, подтянутый, с сильным тренированным телом и жестким, но привлекательным лицом. Короткие темно русые волосы, уложенные по столичной моде, твердый подбородок, злые глаза и рука, красноречиво обхватившая рукоять меча. Кажется, новый куратор собрался меня прирезать! Я растерянно хлопала на него глазами, напрочь забыв о положенном реверансе. Да и глупо как то склоняться в реверансе перед тем, кто собирается отрезать тебе голову! Ну, разве чтобы облегчить убийце задачу. Властный окрик леди Селении вывел меня из ступора. – Ветряна Белогорская! Вы забываетесь! Где ваши манеры? Я опомнилась и неуклюже присела, не спуская с мужчины настороженного взгляда. Мать настоятельница оценила мои старания чуть презрительным изгибом красивых губ. |
