Для начала жонглеры выстроили пирамиду, и венчавшая ее девица коснулась руками потолка пиршественного зала. Потом парни, сложив руки лодочкой, принялись перекидывать ее друг другу, прошлись по залу на руках, прокатились друг за другом колесом, так что черные, повлажневшие от пота руки и ноги их мелькали словно спицы, и вновь начали жонглировать — на этот раз горящими факелами.

Небожители, настатиги, слуги и рабы Газахлара были в полном восторге. На взгляд самого хозяина особняка, зрелищу недоставало изысканности и изящества, но, устраивая его, он исходил из того, что изрядно переволновавшиеся за последнее время люди едва ли способны сейчас по достоинству оценить исполненную глубокого смысла пантомиму, семистрочные тонги, слагаемые искусниками на заданные слушателями темы, или танцы «живых цветов». В настоящее время им требовалось что-нибудь попроще, погрубее. То же самое, вероятно, почувствовали и жонглеры: один из парней прокатился колесом в дальний конец зала и возвратился с длинным шестом, другой, последовав за ним тем же манером, вернулся с перевязью, в ячейках которой поблескивало не меньше десятка длинных кинжалов. Барабанщик, выбивавший дробь на трех разного размера тамтамах, зачастил, продолжавшая жонглировать факелами девица отдала их стоящей поблизости Хаурике и чуть охрипшим голосом объявила, что сейчас зрители увидят нечто небывалое.

«И это меня совсем не утешает!» — подумала Ильяс, мысленно пожелав бесстыжей девке зарезаться теми самыми кинжалами, которыми она собиралась жонглировать, балансируя посредине шеста, поднятого над головами ее товарищами. На мерзкой жонглерке, от которой теперь не отрывали взоров все находящиеся в зале мужчины, включая и Таанрета, была, как и на ее товарищах, алая набедренная повязка, да еще широкая лента, прикрывавшая грудь. Но ни лента, ни повязка не могли скрыть ее точеную фигуру: мускулистую, поджарую и в то же время вызывающе женственную. И уж конечно не могла этого сделать узкая кожаная перевязь с кинжалами, еще больше подчеркивавшая полную и высокую грудь жонглерки. «И зачем только папа пригласил эту суку! Неужто нельзя было ограничиться одними мужчинами?»

Мысли эти, впрочем, тотчас же вылетели у Ильяс из головы, стоило девице начать подбрасывать в воздух пару кинжалов, которые она с необычайным проворством ловила за рукояти, быстро-быстро переступая босыми ногами по шесту, дабы удержать равновесие. Но вот она утвердилась посреди шеста и неуловимо быстрым движением извлекла из ячеек перевязи третий кинжал, четвертый, пятый…

Блестящие клинки образовали в воздухе стальной круг, зрители замерли, вытянув шеи, тамтамы рокотали все тревожнее, а затем жонглерка неожиданно вскрикнула, указывая рукой, как показалось Ильяс, прямо на нее. Сверкающий круг сломался, кинжалы со стуком посыпались на пол…

Таанрет резко обернулся, сметя со стола высокий серебряный кубок, взмахнул рукой. Раз, за ним еще раз… В воздухе что-то свистнуло, и девушка с изумлением и ужасом увидела, как один за другим падают два подкрадывавшихся к желтоглазому человека, фигуры которых показались ей неправдоподобно огромными в колеблющемся свете масляных светильников.

— Измена! Предательство!.. — заорали несколько сидящих поблизости Небожителей.

— Огня! — взревел Газахлар, вырывая из ножен кинжал, использовавшийся им совсем недавно для разрезания мяса и лепешек.

— Это всего лишь наемные убийцы. Не стоит волноваться, они мертвы.

Таанрет вскочил с циновки, дабы удостовериться в справедливости своих слов, и Ильяс услышала, как он с досадой пробормотал: «К сожалению, убиты» Так вот о чем хотела предупредить желтоглазого наглая жонглерка! И успела-таки это сделать. Непонятно только, где прятал Таанрет свои метательные ножи, с коими управлялся ничуть не хуже, чем та со своими кинжалами.