Елена Габова. Ветер влюбленных
– …Музыка созвучна Экзюпери, – сказал Лёва. – Его Маленькому Принцу. Вам не кажется? Это было то последнее, что я услышала уже издалека. И вообще, что услышала. Лёва и Светлана Евгеньевна растворились в мареве снегопада. Что созвучно Маленькому Принцу? Хочу знать! Хочу это слышать! Как раньше! Идти с Лёвой по снегопаду и слушать одну и ту же музыку! Я хочу! Хочу! Почему это стало невозможным? – Это чё, Капитонов был? – спросили за спиной. Что? Кто-то что-то сказал? Слова произнесли как будто внутри меня. Причем голосом Захара. Потому что не мог же он стоять за спиной. А может, я сплю? Кто это? Медленно повернула голову. Захар в своей лыжной шапочке с козырьком стоял за мной и щурился. Всегда эту шапку носит. Пушистые белые снежинки падали на пушистые черные ресницы, от которых меня еще недавно бросало то в жар, то в холод. – Что? – спрашиваю я. И не узнаю своего голоса. Он глухой и незнакомый. – Капитонов, чё ли, вышел, спрашиваю. А кто с ним? Не узнал. На какую-то из наших училок похожа. Я медленно и молча иду по белой улице. Мне хочется плакать. Мне мешают плакать. Захар. – Эй, Ветка… Ты слышь, чё ли? Кислицин топает рядом. Мы сталкиваемся плечами. А потом уже и не сталкиваемся, потому что он меня обнял за плечи. Я стряхиваю его руку с плеча, как какую-нибудь мешающую мне ветку. – Не надо, Захар. – Не надо, не надо… ладно, – ворчит он. – Так это точно – Капитонов? А ты как тут оказалась? Случайно? Я молча мотаю головой. Вправо, влево, вправо, влево… Летят снежинки… вправо, влево, вправо, влево, вниз… вниз… – Нет. – Ты чё, знала, чё он тут? Я киваю: знала. – Он чё, тут бывает? Снова мой кивок. – Он чё, и здесь, и в школе? Вундеркиндер? – Только здесь. Он перевелся, Захар. – Ни фига себе. А я и не знал. А ты шпионишь за ним, да? – Захар… – Ну, я Захар. – А как ты здесь оказался? – Ну, я за тобой шел. – Зачем? – Шпионю. – Зачем? – А зачем ты за мной ходила? – Захар начинает злиться. – Встречала меня из спортклуба? Зачем, а? – Не знаю. – Не знаешь? Ты чё, дура, чё ли? Сначала я. Потом Капитонов. А потом – кто? По цепочке – да? Скажи, да? Значит, будет и еще кто-то после Капитонова, да? Захар возвышался надо мной. Смотрел на меня сбоку, изо рта вырывались злые слова. Злые злова. – Не знаю. Захар, отстань, а? Прошу. – А кто со мной целовался? Или это мне снилось? – Прости. Не злись. Пожалуйста. – А кто меня в театр приглашал? По-моему, это все делала одна и та же девчонка! Молчу. А что тут скажешь? Только согласишься. Полное затмение сердца. Захар остановился передо мной, схватил меня за плечи и потряс. – Покровская!.. Ну погляди на меня, блин! Смотрю. Ресницы. Глаза. Волосы из-под шапки. Черные, прямые, как у японца. Лицо перечеркивает снег. Снег так и идет, как шел, большой, пушистый. Снежинки, сцепившись, вновь упали на его ресницы. Он их сдул. Новые на ресницы сели. – У тебя на ресницах снег, – я улыбнулась. Я сняла перчатку и потрогала его ресницы со снежинками. Они сразу растаяли. Вот она, эфемерность, непостоянство: снег, вода, ничего. |
