Между тем многим соотечественникам Александра его политика мира с Ордой казалась ошибкой. Даже самые близкие люди — брат Андрей и сын Василий — перейдут в ряды сторонников неотложной войны против монголо-татар.

Если монголо-татарское иго было невыносимо многим князьям и боярам, что же говорить о бедном народе? На крестьян, на ремесленников давила целая гора жадных нахлебников — князей, бояр, их различных управителей и слуг. Никто из них не жал, не сеял. Всех кормил крестьянин, одевал ремесленник. Закон за убийство боярина налагал на общину, где совершилось убийство, громадный штраф-виру — 80 гривен, это годовая дань с крупной волости. Боярин же за убийство холопа отвечал лишь «перед богом», то есть не нес никакого наказания. И вот к такому гнету своих князей, своих бояр прибавился гнет ханский.

Простым людям было невыносимо жить «в работе суще и в озлоблении зле». То в одном краю Руси, то в другом вспыхивали восстания. Начинались они как протест против ханских сборщиков дани, продолжались расправами со своими жадными и корыстными соплеменниками.

Князь Ярослав Всеволодич. Фреска из новгородской церкви Спаса на Нередице, XIII в.

В родном Александру Переяславле-Залесском ударил набатный колокол. Улицы заполнились вооруженным народом. Без суда, на месте убивали монголо-татарских чиновников, княжеских и боярских слуг. И не один Переяславль восстал. Одновременно начали избивать и изгонять притеснителей — своих и чужих — в Ростове, Суздале, Владимире, Ярославле. Одновременность народных выступлений говорила о всеобщем недовольстве.

Восстание на родной земле было в какой-то мере и против него, Александра, сторонника мира с Золотой Ордой. Но ведь лишь благодаря миру, обеспеченному им, восстановились разрушенные города, заново обнеслись валами и стенами, отстроились сожженные села, а люди все умножались и умножались — уже было кому поднять меч, топор, рогатину на пришлых разорителей. Если бы Александр кинул клич: «На Орду!» — за ним, за победителем шведов и германцев, пошли бы люди из всех русских земель. Но он понимал, что такой поход был бы для Руси самоубийством. Монголо-татары по-прежнему обладали огромной армией. Могло случиться и так, что Золотая Орда второе нашествие на Русь совершала бы не одна, а совместно с крупными католическими державами Западной Европы; послы папы римского предлагали это ханам и в Каракоруме, и в Сарае.

Действительность была такова: нужно князю ехать в Сарай, что в низовьях Волги, в столицу Золотой Орды, и попытаться уговорить хана Берке не карать владимирцев и суздальцев за убийство сборщиков дани. Золотая Орда, к счастью, недавно отделилась от Монгольской империи, от великого хана Хубилая, а сборщики были хубилаевские — можно представить дело так, что Русь не захотела платить дань чужому хану.

Тут и сам Берке прислал повеление — ехать князю Александру к нему. Золотоордынский хан начинал войну со своими дальними родственниками, правившими в Иране. Пусть и русское войско идет в Иран. Русь все остается непокорной, сильной. Она присмиреет, отправив своих воинов за тридевять земель…

Нет никаких сведений, что говорил князь Александр хану Берке. Но известны результаты переговоров: русское войско в Иран не пошло. Это была новая победа Александра в дипломатической борьбе с золотоордынцами.

Однако Берке назначил плату за победу — оставил князя на жительство в Орде. «…Удержа его Берке, не пустя в Русь». Стал князь Александр Невский заложником, ответчиком за все, что будет в Русской земле против монголо-татар.

Многое испытал в труднейшей своей жизни князь Александр Ярославич.