— А как вас зовут? — спросила я его широкую спину.

Он обернулся и с улыбкой сказал:

— А я разве не представился? Михаил. Конанов Михаил Евгеньевич. Паспорт показать?

Он точно был не маньяк. Я робко спросила:

— А разве у вас с собой паспорт?

— А зачем я, по-вашему, очутился на вокзале? Брал билет.

— Вы куда-то уезжаете?

— Да. В командировку.

Мы шли по длинному переходу. Он нес чемодан и отделывался короткими репликами.

— Ой, а я вас не отвлекаю?

— Поезд завтра. Утром.

— Утром… — повторила я. Отныне мне предстояло стать его эхом. Если бы я знала тогда, чем все это закончится!

Он и в самом деле жил неподалеку. Не в двух шагах, но в районе Павелецкого вокзала. Квартирка была однокомнатная, кухня маленькая, но зато ремонт хороший, обои дорогие, полы паркетные, а такую мебель в те времена доставали по большому блату.

— Я не женат, — сказал он, поставив чемодан посреди прихожей. — Так что действуйте.

— Что? — слегка растерялась я.

— Готовить умеешь?

— Да. Конечно!

Я не была избалованной девочкой, кое-чему меня мама научила, а студенческая общага завершила образование. Я умела из одного куска мяса изготовить и первое и второе, соорудить из бульонных кубиков и томатной пасты вкуснейшую подливку к макаронам, без молока сделать воздушное картофельное пюре. Не говоря уже о том, что привыкла сама себя обслуживать, стирать, гладить, драить сантехнику, и т. д., и т. п. На кухне я нашла набор продуктов, необходимый для того, чтобы соорудить роскошный по тем временам обед. Первое, второе и третье. Пока варился суп, позвонила маме. Хорошая хозяйка, послушная дочь.

Михаил все это оценил. Вкупе с моей наивностью. Когда мы пообедали, за окном уже было темно. Время к вечеру. Мы и не заметили, как разговорились. Я пожаловалась на соседок, и он неожиданно сказал:

— Оставайся ночевать.

Вот тут я испугалась. Я, конечно, была наивна, но не настолько. В соседней комнате жили девицы, промышляющие проституцией, и слышать и видеть мне приходилось всякое. Выражение лица у меня было такое, что он тут же сказал:

— Не бойся, не трону. Я буду спать на кухне, на раскладушке.

Не знаю, что на меня нашло, но я согласилась. Все было как в плохом фильме. То есть он и в самом деле спал на кухне, на раскладушке. В хорошем фильме девушка полночи ворочается в постели, мужчина за стенкой тоже, потом он в одних трусах появляется на пороге спальни — и дальше уже есть что показать. И на что смотреть. В нашем случае оставалось только выключить телевизор. Они легли в постель, каждый в своей комнате, и кино закончилось. А кому оно надо, такое кино?

Я проснулась рано и долго не могла сообразить, где нахожусь. За стенкой было какое-то движение. Я вспомнила события вчерашнего вечера, вспыхнула, вскочила и лихорадочно принялась одеваться. В комнату он так и не зашел, и пока я, румяная от смущения (непонятно с чего), не появилась на кухне, мы так и не встретились.

— Доброе утро, — сказал он. Я тоже поздоровалась. Вежливо.

Приготовила завтрак. Какое-то время мы молча пили кофе. Потом Михаил сказал:

— Мне пора ехать. Ты вот что… Оставайся здесь.

— Не поняла, — растерялась я.

— Меня не будет неделю. Я инженер, еду в провинцию испытывать новую установку. Твой билет я сдам, деньги тебе верну все. И на хозяйство кое-что оставлю. Присмотришь за квартирой. Я вижу, ты девушка хорошая. И билеты к тому времени появятся.