Нил Гейман. Вид с дешёвых мест
Предисловие
В свое время я отошел или, вернее, отполз бочком от журналистики, потому что хотел сочинять все, что мне вздумается, без помех. Мне было скучно говорить правду и ничего кроме правды; то есть я хотел говорить правду, но так, чтобы не приходилось постоянно беспокоиться о фактах. И вот сейчас, когда я печатаю эти строки, передо мной на столе лежит огромная кипа бумаг, и все они сплошь исписаны моими словами. Все эти статьи я написал уже после того, как ушел из журналистики, и – вот сюрприз! – в каждой из них изо всех сил старался держаться фактов. Иногда не получалось. Например, интернет уверяет нас, что уровень неграмотности среди детей десяти-одиннадцати лет вовсе не используют для оценки того, сколько новых тюремных камер понадобится стране в ближайшем будущем, – хотя я был на одном мероприятии, где тогдашний глава нью-йоркского департамента образования со всей определенностью утверждал противоположное. И только сегодня утром в новостях Би-би-си сообщили, что лишь около половины заключенных Великобритании научились читать в одиннадцать лет или раньше. В эту книгу вошли мои речи, эссе и предисловия к другим книгам. Некоторые из предисловий я решил включить в издание просто потому, что мне нравятся авторы или книги, которым они предпосланы, и я надеюсь, что моя любовь передастся читателю. А некоторые – потому, что при работе над ними я очень постарался разъяснить какие-то свои убеждения и высказать нечто такое, что – чем черт не шутит! – может даже оказаться важным. Многие писатели, у которых я все эти годы учился своему ремеслу, были в своем роде проповедниками. Питер С. Бигль написал эссе «Волшебное кольцо Толкина», которое я прочел еще в детстве, – и оно подарило мне Толкина и «Властелина колец». Несколько лет спустя Г. Ф. Лавкрафт в одном своем длинном очерке, а затем и Стивен Кинг в одной небольшой книжице поведали мне о писателях и историях, которые сформировали жанр ужасов и без которых моя жизнь была бы гораздо беднее. Читая эссе Урсулы Ле Гуин, я выискивал книги, на которые она ссылалась для иллюстрации своих мыслей. Харлан Эллисон был очень плодовитым писателем, и его эссе и сборники открыли мне немало новых имен. Мне всегда казалось совершенно естественным, что писатели могут читать чужие книги с удовольствием, иногда даже попадая под их влияние, и рекомендовать понравившиеся книги другим. Литература не может жить в вакууме. Она не может развиваться как монолог. Литература – это беседа, в которую нужно постоянно вовлекать новых людей, новых читателей. И я надеюсь, что среди творцов и их творений, о которых вы прочтете в этом сборнике, найдется что-нибудь – возможно, какая-нибудь книга, или фильм, или песня, – что вызовет у вас живой интерес. Я сейчас печатаю эти строки на ноутбуке, а на коленях у меня лежит младенец. Он ворчит и попискивает во сне. Он – мое счастье, но, глядя на него, я начинаю чувствовать себя уязвимым: старые, давно забытые страхи вновь выползают на свет из темных углов. Несколько лет назад один писатель, который тогда был ненамного старше, чем я сейчас, сказал мне (безо всякой горечи и злости, совершенно буднично), что это, мол, очень хорошо, что я еще так молод: мне, в отличие от него, не приходится каждый день смотреть во тьму и сознавать, что лучшие мои книги уже написаны. Примерно в то же время другой, которому было уже за восемьдесят, признался, что его поддерживает на плаву только мысль о том, что лучшая его книга еще впереди – по-настоящему великая книга, которую он когда-нибудь напишет. Я хотел бы пойти по стопам второго. Я тешу себя мыслью о том, что в один прекрасный день мне удастся создать что-то по-настоящему замечательное, хотя, боюсь, последние тридцать с лишним лет я только и делаю, что повторяюсь. |
