В живот прилетает кулак стоящего рядом с Алексеем парня с тонкими щеголеватыми усиками. Чувствую, что хватка с левой стороны ослабевает. Дергаюсь, выкручивая руку, но все тщетно. Против молодых мужиков я простая букашка. Они банально сильнее меня, пусть я даже натренирован. Еще два чувствительных удара по лицу – и я уже ничего не соображаю. Поплыл, что называется.

Куракин отходит в сторону, достает из кармана пачку сигарет, спокойно, не торопясь, достает одну, закуривает от зажигалки, преподнесенной ему одним из сопровождающих.

– Проучите его, – коротко бросает он, выпуская дым в мою строну.

Меня грубо уронили на землю. Понимаю, что сейчас будет очень плохо. Закрываю голову руками. И тут же на меня обрушивается град ударов. Меня пинают, но не со всей силы, а чуток вяловато, словно хотят проучить за дерзость; за то, что танцевал с аристократкой, «лапал» ее на виду зрителей. Для Куракина эти несовместимые с честью и достоинством действия хуже смерти. Говорю же – он паталогический урод. Плохо Наташе с ним будет.

Неожиданно правая рука взрывается болью. Я машинально выкручиваю ногу одного из нападавших, валю его на землю и начинаю со всей дури бить по лицу. Попадаю куда-то в мягкое, брызнувшее теплым, потом крики – и еще один серьезный удар в голову. Окончательно плыву.

– Эй, судари! – слышу на остатках сознания чей-то незнакомый голос. – Прекратите немедленно! Вы же до смерти забьете человека!

– Вали отсюда! – отвечают грубовато.

– Вынужден не согласиться, – меня поразил странный и дерзкий ответ, но я уже ничего не вижу и не слышу. Падаю в какой-то кисель, теряя сознание, но еще слышу возню, вскрики, тяжелые удары. Кажется, драка идет серьезная.

– Мы с тобой еще встретимся! – злой, надрывный голос Куракина окончательно бросает меня в беспамятство, откуда выныриваю с помощью сильных рук.

Отблеск далеко стоящего на аллее фонаря скудно освещает лицо молодого парня, чуть ли не моего ровесника. На его скуле наливается приличный синяк, верхняя губа кровоточит. Он склонился надо мной и пытается что-то сделать.

– Ничего не понимаю, – бурчит он. – Почему не срабатывает медицинская техника? Ты живой, брат?

– У меня нет братьев, – в ответ шепчу я. Рука болит сильно, затылок ломит.

– Шутник, – хмыкает мой спаситель. Точно, по голосу ему не больше пятнадцати лет. Но выглядит довольно крепко. Хорошо развит физически, широкоплеч. Лица не могу разглядеть. Уже довольно темно. – Лежи, не дергайся. Что тебя беспокоит?

– Рука. Правая. Когда пинали, могли сломать, – отвечаю я, разглядывая звезды на бархате крымского неба. – И по голове, кажется, прилетело.

– Угу, шишка на затылке приличная, – голос у спасителя мрачен. – Здесь есть поблизости медицинский центр? Тебя нужно в биокапсулу срочно. Провести мониторинг. С головой шутить не стоит.

– Биокапсула? – я застонал. – В столице, кажется, есть. Я не здешний. Из Москвы приехал.

– Плохо, – парень цокнул языком. – Смысла не вижу звать на помощь. Время потеряем. Ладно, подожди здесь. Мне нужно вычислить точку выхода…

– Зря ты в это дело ввязался, парень, – едва шевелю языком. – Куракин та еще сволочь оказалась…

Я уже не слышу, что там бормочет мой спасатель. Проваливаюсь в темноту, и мне становится так хорошо и спокойно, что не хочется открывать глаза.