Ты погубишь и себя и его!
– Никогда! – Гудрид скрестила руки на груди.
– О, великий О́дин! Что я слышу! Сама святая наивность глаголет твоими устами, Гудрид! Так может мыслить только тот, кто ничегошеньки не понимает в жизни. – Тейт передохнул. – Есть одно сравнение… Оно невольно приходит…
– Какое же? Я не обижусь, – сказала Гудрид, почувствовав, что скальд колеблется.
– Очень простое сравнение, – со слепым котенком… Вот живет котенок – еще слепой. Ничего не смыслит. Понимаешь, Гудрид? Не смыслит! Но то – котенок, а ты не имеешь права походить на него!
Гудрид действительно не обиделась. Она улыбалась, чертила кончиком своего башмака ровные линии на песке. Ей, кажется, даже нравилось, что вокруг нее происходит необычное…
Скальд продолжал:
– Я полагаю, что ты должна учитывать все последствия. И сама должна решать, на что ты можешь пойти. И ради чего.
– Как «ради чего»?
– Вот именно: ради чего? Если вы женитесь…
– Кто это «вы»?
– Ты и Кари.
– Но об этом не было и речи.
– О чем же была речь?
– Ни о чем… О разном…
– Так могут отвечать только дети! Значит, о женитьбе не говорили. А о любви?
– Тоже нет.
Скальд посмотрел на нее сочувственно. «Совсем еще дети, – подумал он. – Кари, значит, говорил правду: они часами болтали о несусветной чепухе…» Скальд сказал:
– Так дальше нельзя. Надо что-то решать: или женитесь, или расстаетесь. Нельзя так!
– А что же Кари?
– Он тоже вроде тебя! – беззлобно сказал скальд. – Он пока что так же, как и ты, живет птичками, цветочками… Это не приличествует мужу! Мужчина должен видеть далеко, он должен быть готовым ко всему. И к смерти тоже.
Гудрид вскрикнула:
– Не говори о смерти! Я боюсь!
А скальд – злорадно:
– И тем не менее!
Гудрид посмотрела на фиорд: сюда, к этому берегу, плыла лодка.
– Он! – сказала обрадованно Гудрид. – Это Кари!
Тейт тоже посмотрел на фиорд. И сказал:
– Гудрид, подумай над моими словами. Лавина готова сорваться. Она вот-вот покатится вниз. И очень важно, чтобы она не подмяла вас! Это тебе ясно?
– Да, – произнесла Гудрид, не слушая его. Ее глаза, полные радости, глядели на приближающуюся лодочку.
Скальд пожал плечами и скрылся в лесу.
VIII
Гуннар, отец Кари, появился на своем поле ранним утром. Туман висел над землею. Даже границ маленького поля не видел Гуннар из-за тумана. А ведь они были отмечены цепью каменных глыб. Он ударил землю тяжелой мотыгой и оперся на деревянную ручку.
Не поздно ли вспомнил Гуннар о земле и мотыге? Учитывая, что он уже сходил в северные воды и запасся рыбой – треской и сельдью, наверное, и поле успеет промотыжить к сроку. Если поможет Кари – тем более.
Туман подымался кверху. Его клочковатый нижний край висел подобно старому тряпью. И с каждым мгновением становилось все светлее – это солнце пробивалось сквозь серую пелену.
Поле, которое все явственнее представлялось взору его хозяина, было выбрано в прошлом году. Никто не заявлял на эту землю своих прав, она была ничья. Вот Гуннар и стал обрабатывать это поле. Просто не было другого. А старое поле Гуннар забросил: перестало давать урожаи. Вот когда и это поле оскудеет – куда тогда деваться, где сыскать новое? Это не просто. |