– Сказать?

– Да.

– За море! Подальше! Чтобы забыть об этой проклятой земле!

И Тейт снова принялся за свое дело.

VI

Лужайка больше не казалась зеленой. Кари ходил по ней взад и вперед, точно запертый в тесный чулан. У него все еще звучали в ушах слова скальда: «За море! Подальше!» Скальд не бросается словами. Значит, он хорошо все обдумал. Но почему же сам не ушел туда, за море, когда еще были у него силы? Скальд на такой вопрос предпочитал не отвечать. Но однажды – это было только однажды – он сказал Кари так:

– Скальду нечего делать на чужой земле. Он живет только на своей, если даже она жжет ему ноги, подобно раскаленной жаровне.

Теперь уже не припомнить: почему, в связи с чем сказал он эти слова. Но это было его твердое мнение: скальд погибает вне своей среды, вне своего народа, подобно рыбе, выброшенной на берег…

На этот раз Кари тщетно прождал Гудрид. Она не могла не приплыть сюда – так полагал он. И тем не менее ее не было. Что же случилось?

Долго еще метался по лужайке Кари – ему так много хотелось рассказать Гудрид. И не столько рассказать, сколько посоветоваться. Ох, как нужен ее совет! Нынче же! Безотлагательно!..

VII

Гуннар уже стоял с топором. Он поджидал Кари. Тот плелся со стороны фиорда, словно придавленный тяжелым бременем.

– Вот что, – сказал отец, – есть лучшее в мире средство от всех напастей…

– Какое же?

– Работа! Вот тебе топор. Мы пойдем вместе в лес и нарубим бревен, обстругаем их и назло врагам построим новую кладовую.

– Назло врагам? Но кто же они?

– Не знаю, Кари, я не видел их лиц. Но догадываюсь. Так же, как и ты.

– Если бы я точно знал…

– И знать не надо! Делай вид, что все от неосторожности нашей. Разве не говорила твоя мать, что ходила в кладовую с горящей лучиной? Она забыла погасить лучину.

– На мать это не похоже.

– Бывает с человеком всякое. Разве все предусмотришь?

– Ты вчера говорил нечто иное, отец.

– Кари, время течет, и мысли текут, и человек делается другим.

Кари уже не слушал отца. В его глазах отражалось безбрежное море, которое уходило на запад, неведомо куда. Отец продолжал говорить, а сын не слышал его слов, и душа его была далеко отсюда.

Гуннар оборотился к морю, чтобы увидеть то, на что засмотрелся сын. Но ничего не увидел, кроме волн и еще красного паруса – четырехугольного, уплывающего вслед за солнцем.

– Ты первый раз видишь это море? – спросил отец. – Что тебя так привлекло?

– Парус.

– Разве это для тебя в новинку? Кто родился на берегу – тому суждено не только видеть паруса, по и слушать трепыхание сурового полотна под неистовым ветром.

Кари не отрывал глаз от одинокого паруса.

– Отец, – сказал Кари. – Что там?

И указал на запад.

– Там? Этого никто не знает доподлинно. Но, как это не раз доводилось слышать и тебе самому, сказывают о каких-то землях..

– Тейт уверен в этом.

– Твой Тейт слишком много знает. Это тоже не к добру… Лучше бери топор и следуй за мной. И еще: держись подальше от скальдов всяких – они никогда не бывают такими, как все. Головы их забиты стихами, а стихи часто доставляют одни заботы. Нет лучше песни, чем та, которую слагают работающий топор и стонущее под его ударами дерево.

– Ты в этом уверен, отец?

– Я могу поклясться перед нашими богами.