— А почему бы вам не провести там свой отпуск? — Голос прозвучал как-то резко, между ними сразу же легла дистанция, словно Эрик взял себя в руки и заговорил так, как положено разговаривать начальнику со своей служащей.

Джил ощутила, как стремительно ускользает очарование момента и сменяется чувством утраты чего-то очень хорошего.

— Я новичок в магазине, — сказала она, — и полагаю, что мой отпуск настанет не раньше конца года?

— Боюсь, что так и есть. — Он стряхнул пепел своей сигариллы. — Справедливости ради по отношению к другим девушкам, я не могу выказывать к вам какое-то предпочтительное отношение. Но есть еще зимние каникулы, и, если вы решите провести их в Дании, я могу дать вам координаты очаровательных людей, которые там живут, они говорят по-английски, и вы могли бы остановиться у них.

— Спасибо, мистер Норлунд. — Джил встала с тумбы и отряхнула брюки. Она внезапно почувствовала саднящую боль в горле, к тому же ветер становился все холоднее. Девушка решила, что ей пора домой, — хотя разве пустой коттедж даст настоящее тепло и встретит радушным приветствием? Кора уехала в Палм-Спрингс на пляжный показ мод, так что Джил пришлось пару вечеров и ночей провести в одиночестве.

— Кора ведь уехала на день или два, так? — внезапно осведомился Норлунд. — Что, несомненно, означает, что вы питаетесь исключительно сандвичами с ореховым маслом и яйцами. Пойдемте со мной, отведаем национальную датскую кухню.

Эрик взял ее за руку, и Джил почувствовала, какие сильные у него пальцы, ей следовало бы побороть себя — не его! — и отказаться от этого внезапного приглашения на ужин.

— А… а куда мы идем? — вместо этого поинтересовалась она, почти бегом поспевая за этим большим человеком, стремительно шагающим вдоль ряда пришвартованных лодок.

— В «Фалькон-Хаус».

Джил совсем не знала этой части города, где пышным цветом процветала контрабанда, а прямо на палубах шхун и вельботов храпели напившиеся рома матросы.

— И что мне следует заказать в «Фалькон-Хаус»? — На душе у нее было так легко, словно бумажному змею размотали бечеву и он снова взмыл в поднебесье, хотя только что неумолимо и быстро приближался к земле. Джил даже себе не призналась в том, что ей совсем не хотелось провести остаток вечера одной в пустом коттедже.

— Что вы скажете по поводу медвежьего бифштекса или оленьего языка? — шутливо осведомился Эрик. — А чтобы все это одобрить — медовый напиток в чаше из черепа, а на десерт дикий виноград?

— Олений язык — это звучит заманчиво, — в тон ему согласилась Джил, — но вот медовый напиток в чаше из черепа мне что-то не по душе.

— Неженка! — рассмеялся ее спутник. Тем временем они добрались до места, и Эрик пригнулся, чтобы не задеть головой козырек над дверью. Они спустились по освещенной маленькими фонариками лестнице в расположенный в подвальчике ресторан. На столах горели свечи, их блики трепетали на щитах, боевых топорах, кубках, декоративных тарелках, развешанных на грубых кирпичных стенах. В темных углах тикали старинные часы, на подоконниках стояли обитые медью сундучки, в которых викинги, возможно, хранили добытые в сражениях монеты, а их наряженные в меха невесты — шпильки, вытащенные из длинных волос. На подоконнике, ближнем к столу, за который уселись Джил и Эрик, лежала пара красных грубых маленьких башмачков, которые пришлись бы впору разве что ребенку.

Эрик по-датски что-то спросил у официанта, зажигавшего на их столе свечи в закопченных стеклянных подсвечниках. Тот что-то ответил и возвел к закопченному потолку и руки, и глаза, а потом заговорил по-английски:

— Я вот все спрашиваю себя, что это болит — кости или сердце? Наверное, так случается с людьми, которые покидают родину.