|
Король же утруждал себя писанием подобных приказов лишь в исключительных случаях. Все это было весьма интересно и столь же загадочно для Безмо, но так как все это было совершенно ясно для Арамиса, то последний не придавал этому событию такого значения, какое видел в нем почтенный комендант. К тому же Арамис редко когда беспокоил себя без достаточных оснований, а он не успел еще сообщить Безмо, ради чего он побеспокоил себя в этот раз.
Итак, в тот момент, когда Безмо дошел до центрального пункта своих рассуждений, Арамис, внезапно прервав его, произнес: — Скажите, дорогой господин де Безмо, неужели у вас в Бастилии нет других развлечений, кроме тех, свидетелем которых мне довелось быть раза два или три, когда я имел честь посетить вас? Это обращение было столь неожиданным, что комендант осекся на полуслове, напоминая собою флюгер при внезапном порыве изменившегося направления ветра. — Развлечений? — переспросил комендант, пораженный этим вопросом. — Но они идут одно за другим, монсеньор. — Слава богу! А в чем они состоят? — О, у меня бывают самые разнообразные развлечения. — Гости, наверное? — Гости? Нет. Гости не часто посещают Бастилию. — Все же это случается не так уж редко? — Очень редко. — Даже если говорить о людях вашего общества? — А что вы называете моим обществом?.. Моих узников? — О нет! Ваших узников! Я знаю, что вы посещаете их, но не думаю, чтобы они отвечали вам тем же. Я зову вашим обществом, дорогой господин де Безмо, общество, членом которого вы состоите. Безмо остановил на Арамисе пристальный взгляд; затем, решив, что мелькнувшее у него подозрение совершенно неосновательно, он сказал: — О, у меня теперь очень небольшой круг знакомых. Признаюсь вам, дорогой господин д’Эрбле, что квартира в Бастилии представляется светским людям чаще всего мрачною и унылою. Что касается дам, то они никогда не приезжают сюда без содрогания, которое мне очень нелегко побороть. И впрямь, как им, бедняжкам, не ужасаться при виде этих громадных унылых башен, при мысли, что в них заперты несчастные узники и что эти несчастные узники… По мере того как глаза Безмо всматривались в бесстрастное лицо Арамиса, язык добрейшего коменданта ворочался все медленнее и медленнее и под конец вовсе оцепенел. — Нет, вы меня не поняли, дорогой господин де Безмо; нет, не поняли. Я не говорю об обществе в широком смысле этого слова, я говорю об особом обществе, короче, об обществе, членом которого вы состоите. Безмо едва не выронил полный стакан муската, который он поднес было к губам и к которому уже собрался приложиться. — Состою, — пробормотал он, — я состою членом общества? — Ну конечно, я говорю об обществе, в котором вы состоите, — повторил Арамис с полным бесстрастием. — Разве вы не состоите членом одного тайного общества, мой дорогой господин де Безмо? — Тайного? — Тайного или, если угодно, таинственного? — Ах, господин д’Эрбле… — Не отпирайтесь. — Но поверьте… — Я верю тому, что знаю. — Клянусь вам! — Послушайте, дорогой господин де Безмо, я говорю: состоите; вы уверяете: нет; один из нас, несомненно, говорит правду, другой — без сомнения, лжет. Сейчас мы это выясним. — Каким образом? — Выпейте ваш мускат, дорогой господин де Безмо. Но, черт подери, у вас совершенно растерянный вид! — Нисколько, нисколько! — Тогда пейте вино. Безмо выпил, но поперхнулся. |
