Действительно, несмотря на чеканную строгость библейских сцен и «отвязное» хулиганство свиты Воланда, на необходимость почти мгновенных переключений внутреннего настроя с одного эпизода на другой, сменявшихся, словно в калейдоскопе, в спектакле царила единая, целостная атмосфера — та мощная световая струя, что возникала не только в лирических сценах Мастера (Павел Куликов) и Маргариты (Ирина Подкопаева), но пронизывала собою и библейский пласт, и философские рассуждения Воланда, и метания Ивана Бездомного (Александр Наумов).

«Что для меня самое главное в Воланде? — рассуждал Виктор Авилов. — Если отвечать его же словами: „Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо“. Такой вот воландовский парадокс. Причем заметьте, на протяжении романа он не совершает ни одного конкретно злого поступка, присущего всяким персонажам фильмов ужасов, предстающих на экране со слюнявыми ртами, рогами и клыками… Он просто предвидит будущее, то, что у человека на роду написано».

Совершенно неожиданно для нас (а может быть и скорее всего, для себя самого) Виктор Авилов здесь проводит резкую черту между Воландом и гётевским Мефистофелем. Ведь герой Гёте тоже говорил о себе, что он — лишь часть той силы, что вечно хочет зла. Но он и совершал его, поведя Фауста по пути искушений, «выстроив» его бытие совершенно определенным образом, в котором какие бы то ни было отступления просто невозможны. Воланд вел персонажей «Мастера и Маргариты» по тем путям, которые они уготовили себе в конечном счете сами — своими отступлениями от этических норм, своим пренебрежением к общепринятому, порой — и своей исключительностью, как Мастер и Маргарита. Но все в своей жизни они заслужили сами… А Виктор Авилов воспринимался поистине тем, кто был назначен на эту землю Дьяволом в силу того, что оказался талантливее, одареннее своего собрата. И каждый раз (а мне довелось видеть этот спектакль много раз) Воланд Виктора Авилова был немного другим: то откровенно ерничающим и наслаждающимся хулиганством своей свиты, то самоуглубленным и печальным, то словно решающим в себе какие-то важные вопросы, от ответов на которые зависело многое, очень многое…

В упоминавшемся уже интервью 2004 года, отвечая на вопрос корреспондента, интересно ли будет на спектакле зрителю, который не читал «Мастера и Маргариту», и все ли он поймет, Авилов отвечал: «Поймет. Я сам удивился и спрашивал режиссера Валерия Беляковича, когда мы начинали работать над „Мастером“: „Романыч, как ты думаешь такую глыбу охватить?!“ И что он мне ответил: „Я не знаю!“ Вероятно, действовал по поговорке: „Глаза боятся — руки делают!“ В мае — июне мы прошли хорошую проверку в Японии. „Нам не все понятно в христианской философии, — говорили японцы, — но то, что спектакль грандиозный, это — однозначно!“».

Спустя короткое время после выпуска спектакля у Виктора Авилова обнаружили туберкулез. Он много пил в это время, и, по словам Валерия Беляковича, болезнь стала спасением, потому что Виктор «терял человеческий облик». Началось все с банального воспаления легких, которое затянулось, плохо залечилось. Виктор попал в больницу, где находился довольно долго. На целых полтора года он был отлучен от родного театра, ему запретили работать. К счастью, лечение потребовало от него максимального проявления силы воли — необходимо было расстаться со своей зависимостью от спиртного, лечиться надо было долго и серьезно.