— Давай, Витька, успокоимся и будем играть себе. Что голову-то забивать?

— Классно! Кстати, знаешь, мне что-то перестало нравиться наше название. Я решил, что нужно брать одно слово. Во-первых, нас двое, и "Гарин и Гиперболоиды" — это как-то странно: ты-то теперь один Гиперболоид. И потом одно слово как-то более энергично проходит. Наше название все-таки из семидесятых, сейчас нужно что-то новое. Одно короткое точное слово. Согласен?

— Ну, не знаю. Мне "Гарин" очень нравится. Я бы оставил. А ты все-таки лидер — тебе решать. Если ты категорически против, давай придумывать новое.

— Да, Леша, я, в общем, против.

— Какие-нибудь мысли по поводу нового у тебя есть?

— Не-а-а…

— Давай любые слова — первые попавшиеся. Устроим "мозговой штурм". Может быть, что-нибудь подвернется.

— Давай. Стена, космонавты, цирк, асфальт, пионеры.

— "Космонавты" — очень смешное название.

— Давай "Космонавтов" запомним. Поехали дальше. Теперь ты.

— Цирк, кино, театр, кинотеатр, ринг, спортсмены, корабли…

— "Цирк" уже было. Так. Террариум, ярило, свет, ночь…

Так ничего и не выбрав толкового, мы добрели до квартиры Зайцева. На дверях рядом со звонком висел картонный кружок с маленькой прорезью сбоку. В прорези, если кружок поворачивать вокруг оси, появлялись вежливые надписи: "Приду в 20.00", "Приду в 21.00", "Приду в 22.00" и наконец категорично — "В квартире никого нет". На этот раз в прорези было самое приятное сообщение: "Мы дома".

Сегодня здесь мы должны были встретиться с Борисом — он позвонил Витьке и сказал, что у него к нам дело и что он будет вечером у Зайцева, который уже предупрежден и ждет нас.

У Гены было все как всегда: на магнитофоне вертелась лента, пел Шевчук. Последнее время он часто стал приезжать в Ленинград и все время привозил Гене свои новые работы. Гостей, кроме нас и Бориса, у Гены сидело человек пять, все пили чай, беспрерывно курили и говорили о чем-то своем, не обращая на нас внимания. Борис был одет в синий строгий костюм, вызывавший на концертах агрессивную ненависть молодых любителей "Блэк Саббат" и "Уайтснэйк", но здесь костюм никого не шокировал — компания на этот раз у Гены собралась приличная. После приветствий и ничего не значащих первых фраз Борис подсел к нам поближе и сказал:

— Ну вот. Мы закончили только что новый альбом…

— Какой? — прервали мы его.

— Ориентировочно он будет называться "Треугольник". Но дело не в этом. Тропилло сейчас более или менее свободен, я с ним поговорил о записи вашего альбома. Сказал, что группа очень хорошая, молодая и интересная. Я думаю, что вам не потребуется много времени для записи. А я, наконец-то, попробую поработать в качестве продюсера, если вы, конечно, не против.

— О чем ты говоришь, Боря, конечно, мы согласны, — сказал Витька. — Спасибо тебе огромное. Это все очень здорово.

— Ну, спасибо пока не за что.

— Как это, не за что? За то, что ты с Тропилло договорился.

— Да, вот еще что. Вы подумали, какой звук вам нужен, барабаны и все остальное?

— Ну, барабанщика у нас нет… Может быть, вы поможете, в смысле — "Аквариум". Я хотел бы все-таки электрическое звучание, ну, может быть, полуакустику… Хотелось бы сделать звук помощней — все-таки это наш первый альбом, нужно сделать его ударным — это же наше лицо, первый выход к слушателям.

— Ребята, я об этом уже думал.