«Но самое неприятное в этой истории, — сказал Ю. Айзеншпис, — другое. Когда мы приехали на фестиваль, то увидели, что концерт будет снимать телевидение. Но с нами это никто не согласовывал, и в договоре съемки не предусматривались. Поэтому первым желанием группы было отказаться от выступления, но это означало подвести всех своих поклонников, что для Виктора было неприемлемым. И музыканты согласились сниматься и выступать только при условии, что телевизионщики отдадут бесплатно оригинал записи. Но режиссер редакции музыкальных программ Н. Примак это всячески затягивала. А главный режиссер ГКЗ «Россия» С. Винников вообще предложил: поскольку на съемку были затрачены определенные средства, то пусть «Кино» отдаст за пленку свой гонорар за выступление — это 30 тыс. рублей. Это уже попросту было прямым вымогательством».

Однако есть и хорошие новости. Чтобы сохранить то, что было сделано Виктором (ведь он был не только поэтом и музыкантом, но еще и писал картины, лепил, вырезал по дереву), решено создать Фонд памяти В. Цоя. В задачи фонда входит также и помощь молодым музыкантам.

«Что теперь будет с группой «Кино»? — продолжал Ю. Айзеншпис. — Увы, такой группы уже нет. Оставшиеся музыканты сейчас работают над последним альбомом «Кино», пластинку с 9 новыми песнями любители этого коллектива получат к концу года. Будут также реставрированы старые песни «Кино», после чего пути музыкантов, вероятно, разойдутся».

«АиФ», № 40, 1990 г.

Джоанна Стингрей

У меня был друг, его звали Виктор…

Я проснулась сегодня утром и увидела Виктора Цоя, стоявшего передо мной. У меня перехватило дух, и я спросила, что он здесь делает, а он ответил мне, что все это было шуткой и ничего не произошло. Вся в слезах, я села на край кровати, чтобы обнять его, но, открыв глаза, поняла, что это был сон. Виктор не вернется, и, оглядывая свою комнату, заполненную его картинами и фотографиями, я ощутила ужасную пустоту. Для многих Виктор был звездой, любимым артистом, а для меня он был самым близким другом.

Я познакомилась с ним в 1984 году. Он был тогда застенчивым, замкнутым, говорил медленно, низким голосом. Что-то в нем мне сразу понравилось. Может быть то, что в отличие от многих других он не пытался со мной немедленно подружиться только потому, что я американка. Поначалу мы были приятелями, и только со временем он стал одним из моих самых верных друзей. Я помню, как в 1985 году я ему сказала, что рано или поздно он обязательно приедет ко мне в гости в Лос-Анджелес и мы поедем в Диснейленд, а потом на берег океана. Но он мне ответил, что я не «врубаюсь» и что я очень наивная. Тогда Виктор зарабатывал на жизнь, работая кочегаром, с вечеринок уезжал до часа ночи, чтобы успеть в метро, денег на такси у него не было. Но вот пришла гласность, его стали показывать по телевизору, а в газетах стали писать о выдающемся рок-певце Викторе Цое. Однажды он рассказал мне, как к нему в кочегарку приезжал человек и стал орать, что ему, дескать, холодно, почему плохо топят… Виктор повернулся к нему лицом, и этот человек вдруг спросил: «Ты же Виктор Цой, известный певец. Что же ты здесь делаешь?» — «Это моя работа», — ответил Виктор. Тот человек сказал, что это просто невероятно.

Я как-то спросила Виктора, почему он продолжает работать в кочегарке и он мне ответил, что ему это нравится. Вероятно, работая, он уверенно себя чувствовал, это делало его проще и ближе к людям. Именно тогда я поняла, почему его песни значили так много для такого большого количества людей.