|
Лягин очень любил читать, читал он много и постоянно. Кто-то умный сказал, что интеллигентного человека отличает потребность в повседневном чтении — и это качество было присуще Виктору в полной мере, причем его литературные пристрастия оказались достаточно широки. Еще он любил музыку, живопись… Про спорт и говорить не приходится — в те времена ребята поголовно увлекались спортом, и не спортсмен вряд ли мог стать для товарищей настоящим авторитетом, а уж тем более — выйти в лидеры.
Анна Александровна рассказывала корреспонденту николаевской областной газеты «Южная правда»: «Очень искусство любил Витюша. Буквально потрясла его опера “Иван Сусанин”. Пришел со спектакля весь какой-то возбужденный, горячий… Все повторял: “Вот это да! Вот это человек! Сусанин, а?” А потом, бывало, ходит по комнате и напевает тихонько: “О дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить…” Это уже из оперы “Князь Игорь”». Рассказ дополнила двоюродная сестра Виктора Елена Ивановна Флоровская: «Какой это был человек! Рыбалку любил. Природу. Помню, плавал отлично. Спортсменом был. Читал много. Любил повторять фразу Дидро: “Люди перестают мыслить, когда перестают читать”. Был Виктор очень эмоционален. Посмотрел спектакль “Анна Каренина” и говорит: “А я в двух местах плакал… А в каких местах, это вы сами догадаетесь, когда посмотрите этот спектакль…”». Так, постепенно, у нас и вырисовывается портрет нашего героя… В своей книге Г. П. Лисов писал, что Лягин не только организовал у себя в школе кружок немецкого языка, но и сам им руководил. «Почему именно немецкого? — спрашивает автор и тут же сам дает ответ: — Видно потому, что знал его немного с детских лет от матери и не раз слышал от нее: ничто так не развивает человека, как изучение чужого языка». Не убеждает! То же самое можно сказать и про любой другой язык, и это тоже будет правильно. И вообще, закавыка в другом… Если мы возьмем упомянутый уже ранее «Личный листок по учету кадров», то на третьей его странице, в разделе 21, чудесным образом озаглавленном «Знание иностранных языков народностей СССР», в подпункте «Знание иностранных языков», во всех его отделениях, названных: «Читает или переводит со словарем», «Читает и может об’ясняться» и «Владеет свободно», стоят прочерки, сделанные синими чернилами. (В каждом из тех же самых отделений подпункта «Знание языков народностей СССР» добросовестно указано: «русский».) Между тем занятия даже в школьном кружке иностранного языка — и уж тем более руководство оным — предполагают хотя бы минимальный уровень познаний. Так что представляется, что в данном случае автор несколько польстил герою своей книги. Впрочем, в удостоверении об окончании школы (по современному — в аттестате) значится, что иностранным языком — без пояснения, каким именно, — он занимался. Оценка не стоит, потому как в удостоверении указано с подкупающей простотой: «В течение курса обучения приобрел знания и навыки в объеме курса, установленного программами НКП (Народного комиссариата просвещения. — А. Б.) для школы-девятилетки, по следующим предметам» — и далее перечисляются 12 дисциплин, из которых одна, труд, выпадает с пометкой «не обучался». Так что, к сожалению, про уровень познаний будущего разведчика в иностранных языках мы пока что ничего сказать не можем. Зато в студенческих его документах есть отметки, что в институте он занимался и немецким языком, и английским. Но о том — в свое время, а мы пока продолжаем рассказ о школьных годах нашего героя. Как уже знает читатель, Виктор жил в доме родителей мужа своей сестры, куда потом переехали и его собственные родители. |
