— Кто чем, — коротко ответил Моисеев. — После вчерашнего фиаско настроение у ребят сами понимаете какое.

Речь шла о финальном матче турнира Дружественных армий, где ЦСКА уступил чехословацкой «Дукле» со счетом 4:5.

— Все на месте, или кто-то отсутствует? — продолжал допытываться Локтев. Он знал, что периодически ряд игроков тайком ездят в ближайший от Архангельского ресторан «Русская изба», чтобы скрасить свое монотонное пребывание на базе. А после вчерашнего проигрыша такие отлучки могли принять массовый характер.

— А кто конкретно нужен? — уклончиво ответил Моисеев.

По губам Локтева пробежало подобие улыбки, после чего он произнес имя того, кто ему понадобился:

— Борька Александров на месте?

— У себя. В нарды играет с Лопатой (так игроки команды называли Виктора Жлуктова за его своеобразное владение клюшкой).

— Позови его ко мне, — попросил Локтев.

Спустя пять минут на том же месте, где недавно стоял Моисеев, перед Локтевым возвышался Александров. Впрочем, возвышался это громко сказано — роста хоккеист был небольшого, из-за чего, собственно, и были все его проблемы с дисциплиной — мужики маленького роста почти всегда обладают дерзким и своенравным характером.

Указав хоккеисту на стул напротив стола, Локтев молча подвинул к Александрову какую-то бумагу, лежавшую перед ним. Хоккеист взял листок в руки и углубился в чтение. Это было заявление журналиста Егора Красовского в милицию, где он сообщал о том, что был жестоко избит хоккеистом ЦСКА Борисом Александровым.

— Что скажешь? — спросил Локтев, когда хоккеист положил документ обратно на стол.

— Врет про жестокое избиение — я его всего лишь один раз ударил, — ответил Александров.

— Значит, все-таки ударил?

— Было дело, Константин Борисович, не отрицаю. Довел меня этот гаденыш своими просьбами про интервью. Я ему русским языком говорю: никакого интервью давать не буду, отстань. А он лезет и лезет. Ну, я и не сдержался — один раз приложил кулак к его наглой физиономии.

— И это тогда, когда еще не успело смолкнуть эхо от истории с Гуреевым?

— Я тогда об этом не думал. Достал меня этот писака.

— А ты в курсе, что у него дядя работает референтом в Спорткомитете?

— Первый раз слышу. Но челюсть у него трещала, как у вполне рядового гражданина.

— Хватит хохмить, младший лейтенант Александров, — и Локтев так стукнул кулаком про столу, что в шкафу за его спиной зазвенели спортивные кубки. — Ты с кем разговариваешь? Забыл, где находишься?

Не ожидавший такой реакции хоккеист, до этого развалившийся на стуле, выпрямил спину. В кабинете повисла напряженная пауза. Первым ее нарушил Локтев:

— Ты понимаешь, что если этому заявлению дадут ход, в команде ты не останешься?

Александров молчал, понуро глядя в пол. Кажется, он только теперь осознал, в какую историю снова вляпался.

— Тебе придется просить прощения у этого парня, чтобы он отозвал свое заявление обратно.

В ответ Александров покачал головой: дескать, не буду.

— Тебе твоя гордость дороже пребывания в ЦСКА?

— Сволочь он, Константин Борисович, а я перед ним извиняться буду?

— Но эта сволочь может поставить крест на твоей карьере, понимаешь?

&m