- Хорошо, вы сделали это... но зачем, скажите, пожалуйста? Какой в этом смысл? Вероятно, вы знаете, что Николас повез его к границе. Николас, наверно, сейчас измучен до полусмерти, вы же знаете состояние его здоровья.

Герр Пауль раздирал пальцами бороду.

- Николас сошел с ума... и Кристиан тоже! Оставьте меня в покое! Я требую, чтобы меня не раздражали! Мне нельзя волноваться... это вредно для меня!

Его выпуклые карие глаза бегали, словно он высматривал выход из положения.

- Могу предсказать, что вам придется еще немало поволноваться, холодно сказала миссис Диси, - прежде, чем это кончится.

Робкий, боязливый взгляд, который герр Пауль бросил на нее при этих словах, вызвал у нее жалость.

- Вы не годитесь для роли разгневанного отца семейства, - сказала она. - Оставьте эту позу, она вам не идет.

Герр Пауль застонал.

- Возможно, это не ваша вина, - добавила она.

В это время открылась дверь и Фриц с видом человека, делающего именно то, что нужно в данную минуту. Доложил:

- Вас хочет видеть господин из полиции, сэр.

Герр Пауль подскочил на месте.

- Не пускайте его! - завопил он.

Миссис Диси, пряча усмешку, исчезла, шурша шелком; вместо нее в дверях появился прямой, как палка, человек в синем...

Так и тянулось это утро, и никто не мог найти себе места, кроме герра Пауля, который нашел себе место в постели. Как и полагается в доме, утратившем душу, никто не думал об еде, и даже пес потерял аппетит.

Часа в три Кристиан получила телеграмму следующего содержания: "Все в порядке, возвращаюсь завтра. Трефри". Прочтя ее, она надела шляпку и вышла из дому. Следом за ней кралась Грета, которая затем, решив наконец, что теперь ее пошлют обратно, догнала Кристиан и потянула ее за рукав.

- Возьми меня с собой, Крис... я буду молчать. Сестры пошли рядом. Через несколько минут Кристиан оказала:

- Я хочу забрать и сохранить его картины.

- Ой, - робко пискнула Грета.

- Если ты боишься, - сказала Кристиан, - то лучше возвращайся домой.

- Я не боюсь, Крис, - кротко вымолвила Грета. Сестры не разговаривали, пока не вышли на дамбу.

Над виноградными лозами плясали жаркие струйки воздуха.

- На винограднике солнечные феи, - бормотала про себя Грета.

Возле старого дома они остановились, и Кристиан, учащенно дыша, толкнула дверь. Она не подалась.

- Погляди! - сказала Грета. - Она привинчена! Она указала розовым пальчиком на три винта.

Кристиан топнула ногой.

- Нам нельзя здесь стоять, - сказала она, - давай присядем на лавочке и подумаем.

- Да, - пробормотала Грета, - давай подумаем. Крутя локон, она смотрела на Кристиан широко раскрытыми голубыми глазами.

- Я ничего не могу придумать, - сказала наконец Кристиан, - когда ты на меня так смотришь.

- Я думала, - робко сказала Грета, - раз винты завинчены, то, может быть, нам их надо вывинтить. У Фрица есть большая отвертка.

- На это уйдет много времени, а тут то и дело ходят люди.

- Вечером не ходят, потому что с нашей стороны калитка на ночь запирается.

Кристиан встала.

- Мы придем сюда вечером, как раз перед тем, как запрут калитку.

- Но, Крис, как же мы вернемся?

- Не знаю; мне надо взять картины, вот и все.

- Калитка не очень высокая, - пробормотала Грета. После обеда сестры пошли в свою комнату. У Греты

была с собой большая отвертка Фрица. В сумерки они тихо спустились вниз и выскользнули из дома.

Они подошли к старому дому и, остановившись в тени крыльца, прислушались. Где-то далеко лаяли собаки, да в казарме играли горнисты, но больше ничто не нарушало тишины.

- Быстрей! - прошептала Кристиан, и Грета изо всех своих маленьких сил стала вывинчивать винты. Они поддались не сразу - особенно упрямился третий, пока Кристиан не взяла отвертку и в сердцах не сделала первого оборота.