|
Тигра закончил последний круг и подбежал к Пуху. – Жжётся! – объяснил он, широко и приветливо улыбаясь. – Пошли! – И побежал первым. Пух и Пятачок медленно побрели за ним. По дороге Пятачок ничего не говорил, потому что он не мог ни о чём думать, а Пух ничего не говорил, потому что думал о новом стихотворении, и, когда он всё хорошенько обдумал, он начал: Что делать с бедным Тигрой? Как нам его спасти? Ведь тот, кто ничего не ест, Не может и расти! А он не ест ни мёду, Ни вкусных желудей – Ну ничего, чем кормят Порядочных людей! Он даже отказался Жевать чертополох, Чем вызвал в нашем Обществе Большой переполох! Так что ж нам делать с Тигрой? Как нам его спасти? Ведь Тигре очень нужно Немного подрасти! – Да он ведь и так уже очень большой, – сказал Пятачок. – На самом деле он ещё не очень большой. – Ну, он кажется очень большим. Просто огромным. Пух, услыхав это, задумался и пробормотал про себя: Не знаю я сколько в нём Метров, И Литров, и Килограмм, Но Тигры, когда они прыгают, ОГРОМНЫМИ кажутся нам! – Теперь стихотворение закончено, – сказал он. – Тебе оно нравится, Пятачок? – Всё, кроме Литров, – сказал Пятачок. – По моему, они тут ни к чему. – А они обязательно хотели встать сзади Метров, – объяснил Пух. – Вот я их и впустил туда, чтобы отвязаться. Вообще это самый лучший способ писать стихи – позволять вещам становиться туда, куда они хотят. – Этого я не знал, – сказал Пятачок. Тигра тем временем весело прыгал впереди, поминутно возвращаясь, чтобы спросить: «Сюда идти?» И вот наконец показался домик Кенги, и там был Кристофер Робин. Тигра бросился со всех ног к нему. – Ах, это ты, Тигра! – сказал Кристофер Робин. – Я знал, что ты где нибудь тут. – А я сколько всего нашёл в лесу! – с гордостью сказал Тигра. – Я нашёл пух, и пятачок нашёл, и ещё иа нашёл! А вот завтрака я нигде не нашёл. Пух и Пятачок подошли к Кристоферу Робину обнялись с ним и рассказали, в чём дело. – Ты, наверно, знаешь, что Тигры любят? – спросил Пух. – Если я очень постараюсь, я, наверно, вспомню, – сказал Кристофер Робин. – но я думаю, что Тигра сам знает. – Я знаю, – сказал Тигра, – они любят всё на свете, кроме мёда и желудей и ещё – как эти жгучки называются? – Чертополох. – Да и ещё кроме этих. – Ну что же, ладно. Уж Кенга накормит тебя завтраком. Они вошли в дом, и когда Крошка Ру сказал «Здравствуй, Пух», и «Здравствуй, Пятачок» (по одному разу), и «Здравствуй, Тигра» (два раза, потому что это очень забавно звучало и, кроме того, он ведь никогда ещё так не здоровался), они рассказали Кенге, зачем они пришли, и Кенга очень ласково сказала: «Ну что ж, милый Тигра, загляни в мой буфет и посмотри – что тебе там понравится». Ведь Кенга сразу поняла, что, хотя с виду Тигра очень большой, он так же нуждается в ласке, как и Крошка Ру. – А можно мне тоже поглядеть? – сказал Пух который уже начал себя чувствовать немножко одиннадцатичасно, и, получив согласие, он разыскал небольшую банку сгущённого молока. Что то, видимо, подсказало ему, что Тигры не любят сгущённого молока, и он тихонечко унёс банку в уголок и спокойно занялся ею. Но чем больше Тигра совал то свой нос, то лапу, то в одну, то в другую банку, тем больше он находил вещей, которые Тигры не любят. И когда он перерыл весь буфет и нашёл всё, что там было, и оказалось, что он ничего этого есть не может, он спросил Кенгу: – Что же теперь будет? Но Кенга, и Кристофер Робин, и Пятачок – все стояли вокруг Крошки Ру, уговаривая его принять рыбий жир. |
