|
А следы всё шли и шли перед ними… Вдруг Винни Пух снова остановился как вкопанный. – Смотри! – закричал он шёпотом и показал на снег. – Куда? – тоже шёпотом закричал Пятачок и подскочил от страха. Но, чтобы показать, что он подскочил не от страха, а просто так, он тут же подпрыгнул ещё разика два, как будто ему просто захотелось попрыгать. – Следы, – сказал Пух. – Появился третий зверь! – Пух, – взвизгнул Пятачок, – ты думаешь, это ещё один Бука? – Нет, не думаю, – сказал Пух, – потому что следы совсем другие… Это, может быть, два Буки, а один, скажем… скажем, Бяка… Или же, наоборот, два Бяки, а один, скажем… скажем, Бука… Надо идти за ними, ничего не поделаешь. И они пошли дальше, начиная немного волноваться, потому что ведь эти три Неизвестных Зверя могли оказаться Очень Страшными Зверями. И Пятачку ужасно хотелось, чтобы его милый Дедушка Посторонним В. был бы сейчас тут, а не где то в неизвестном месте… А Пух думал о том, как было бы хорошо, если бы они вдруг, совсем совсем случайно, встретили Кристофера Робина, – конечно, просто потому, что он, Пух, так любит Кристофера Робина!… И тут совершенно неожиданно Пух остановился в третий раз и облизал кончик своего носа, потому что ему вдруг стало страшно жарко. Перед ними были следы четырёх зверей! – Гляди, гляди, Пятачок! Видишь? Стало три Буки и один Бяка! Ещё один Бука прибавился!… Да, по видимому, так и было! Следы, правда, немного путались и перекрещивались друг с другом, но, совершенно несомненно, это были следы четырёх комплектов лап. – Знаешь что? – сказал Пятачок, в свою очередь, облизав кончик носа и убедившись, что это очень мало помогает. – Знаешь что? По моему, я что то вспомнил. Да, да! Я вспомнил об одном деле, которое я забыл сделать вчера, а завтра уже не успею… В общем, мне нужно скорее пойти домой и сделать это дело. – Давай сделаем это после обеда, – сказал Пух, – я тебе помогу. – Да, понимаешь, это не такое дело, которое можно сделать после обеда, – поскорее сказал Пятачок. – Это такое специальное утреннее дело. Его обязательно надо сделать утром, лучше всего часов в… Который час, ты говорил? – Часов двенадцать, – сказал Пух, посмотрев на солнце. – Вот, вот, как ты сам сказал, часов в двенадцать. Точнее, от двенадцати до пяти минут первого! Так что ты уж на меня не обижайся, а я… Ой, мама! Кто там? Пух посмотрел на небо, а потом, снова услышав чей то свист, взглянул на большой дуб и увидел кого то на ветке. – Да это же Кристофер Робин! – сказал он. – А а, ну тогда всё в порядке, – сказал Пятачок, – с ним тебя никто не тронет. До свиданья! И он побежал домой что было духу, ужасно довольный тем, что скоро окажется в полной безопасности. Кристофер Робин не спеша слез с дерева. – Глупенький мой мишка, – сказал он, – чем это ты там занимался? Я смотрю, сначала ты один обошёл два раза вокруг этой рощицы, потом Пятачок побежал за тобой, и вы стали ходить вдвоём… Сейчас, по моему, вы собирались обойти её в четвёртый раз по своим собственным следам!… – Минутку, – сказал Пух, подняв лапу. Он присел на корточки и задумался – глубоко глубоко. Потом он приложил свою лапу к одному следу… Потом он два раза почесал за ухом и поднялся. – Н да… – сказал он. – Теперь я понял, – добавил он. – Я даже не знал, что я такой глупый простофиля! – сказал Винни Пух. – Я самый бестолковый медвежонок на свете! – Что ты! Ты самый лучший медвежонок на свете! – утешил его Кристофер Робин. |
