– Ты всегда заботилась обо мне, а я не ценил этого, пока ты не ушла.

Некоторое время ни один из нас не произносил ни слова. Возможно, он ждал, когда я снова обрушусь на него с тирадой, или может быть, я ждала, что он попросит меня сделать то, чего я не хотела. Кто знал? Но, должно быть, пауза затянулась, так что Эйден наконец прокашлялся.

– Ванесса, прости меня за все.

Похоже, он и правда чувствовал себя немного виноватым. С другой стороны, я была уверена, что он не стал бы извиняться, если бы ему не нужна была моя помощь. И весь мой скепсис наверняка написан у меня на лице.

Но Эйден не был идиотом, или даже близко к этому, так что просто продолжил:

– Я злился из за того, что не имело к тебе никакого отношения. Я не пытался быть дружелюбным, это правда, но я не переходил черту и не хотел быть грубым с тобой.

Я фыркнула, вспомнив сцену в спортзале и на радио.

Должно быть, он понял, о чем я думаю, потому что покачал головой в разочаровании или смирении, я точно не знала, да и мне было все равно.

– Прости, что вымещал на тебе свое раздражение. Я знаю, извинения ничего не изменят, но мне действительно жаль, что все так случилось.

Хотелось ли мне спросить, из за чего он тогда злился? Конечно. Но я знала: если я спрошу, он решит, что его тактика действует и он сможет переубедить меня.

А это было не так.

Так что я молчала. Я много чего могла простить, но чем дольше я размышляла о случившемся, тем очевиднее было, что он сильно подвел меня – при том, что я не возлагала на него больших надежд с самого начала. Эйден просто стал еще одним человеком, который не оправдал моих ожиданий. Так на какой хрен тогда это все? Кроме того, какой то стресс последних двух месяцев не мог объяснить месяцы и годы полного игнорирования.

Эйден неотступно наблюдал за мной своими темными, кофейными глазами. Он смотрел. Смотрел. Смотрел.

– В последнее время я находился в невероятном напряжении, – сказал он, и эти слова были похожи на наживку.

Все это я уже слышала.

Он облизнул верхнюю губу и опустил голову, прежде чем сделать долгий глубокий выдох.

– Не возражаешь, если я загляну в туалет?

Кивнув, я указала в сторону спальни.

– Это там.

Эйден исчез за дверью, а я воспользовалась моментом, чтобы судорожно выдохнуть. В какой то момент у меня начала немного болеть голова – это от голода и нервного напряжения. Я поспешила на кухню, взяла уже остывший сэндвич и, наклонившись над раковиной, принялась обкусывать жареный сыр.

Не успела я съесть и половину сэндвича, как Эйден вернулся. Он замер в дверном проеме, скрестив руки на груди. Не будь я в таком паршивом настроении, непременно оценила бы ширину его плеч, идеальные пропорции всей его массивной фигуры. Мне не нужно было смотреть на его бедра, чтобы знать, что они были шириной со ствол красного дерева.

– Я заплачу тебе, – сказал Эйден, пока я совершенно точно не оценивала его тело.

Я уже хотела ответить, что не нуждаюсь в деньгах, но он продолжил.

Это был словно взрыв бомбы.

– Я выплачу твой студенческий кредит и куплю тебе дом.

Сэндвич выпал у меня из рук прямо в раковину.

Глава 8

Сказать, что у меня была своя ахиллесова пята, значило не сказать ничего.

Я росла в семье, где были пятеро детей и мать одиночка. С деньгами у нас всегда было туго. Хуже некуда. Карандаши у меня были самые дешевые, которые даже рисовали с трудом. И я всегда донашивала чужую одежду – до тех пор, пока я не стала достаточно взрослой, чтобы самой покупать себе новые вещи. К тому времени я уже жила в приемной семье.

Чему такая жизнь точно научила меня, так это бережному обращению с вещами и ценности денег.