И она не ошиблась.

— Выгораживаете жениха, мисс Вишенка? — колко рассмеялся Флинн.

— Что? — спросил Клэверинг, удивлённо захлопав ресницами.

Флинн пояснил, что мистер Кассиди принял решение жениться на мисс Тэннант-Росс, но его папаша воспротивился браку из-за её родства с «выскочками Хейвудами». Черити с досадой хмыкнула, снова услышав эту сплетню.

— Вздор всё это. Это не Филип, — упрямо повторила Черити.

— Ненависть — изнанка любви. Чем сильнее чувство, тем скорее из разочарования рождается ненависть, — философично заметил Флинн, дипломатично уводя, а, точнее, возвращая разговор к сути. — Но ненависть может пробудить и тот, кто вас в чем-то превосходит. Именно поэтому, если я правильно понимаю суть истории, Помпея требовала разрушить Карфаген. Но кузина Джин действительно не стоила ненависти.

— Но ведь её и не собирались убивать, — напомнила Черити, — только перепугать. Почему? — снова спросила она, теперь обращаясь к Флинну. — Что стоило этому человеку в охотничьих сапогах просто сдавить ей шею? Разве она смогла бы спастись?

— Дорогая кузина, — снисходительно пояснил Флинн. — За пальцы, сомкнутые на шее девицы, вас ждут семь лет каторжных работ, а то и виселица, если присяжные окажутся не милосердными самаритянами, а заурядными мизантропами, как обычно и бывает. Зачем же рисковать подобным? Он знал, что девица изнежена и, очнувшись среди скелетов, может сойти с ума. И, видимо, его месть этим удовлетворилась. Он просто не мог знать, что мы найдём её так скоро. Проведи она тут день — я бы ни за что не поручился.

— Мисс Вишенка, — вежливо проговорил Клэверинг, — вы же жили с ней рядом годы. Вы наблюдательны и куда как неглупы. Что вы думаете о злоумышленнике? Сейчас не время для светских галантностей…

Черити вздохнула, снова побрела к лавке и села. Рядом с двух сторон опустились Клэверинг и её кузен. Оба ждали, пока она заговорит. Но Черити долго молчала. Она думала о прошлом, вспоминала, сравнивала.

Наконец с трудом заговорила.

— Мне не кажется, что это месть. Поймите меня, — она пыталась подобрать слова, но они ускользали. — Дом Хейвудов — дом обычных людей, у которых нет высоких добродетелей, но нет и великих пороков. В этом доме никогда не было любви, лишь неразумное потворство слабостям дочери. Братья в этом доме не любят друг друга, сыновья непочтительны к отцу и матери, сестра безразлична братьям, а они — ей, но ненависти там нет. Это дом денежного расчёта, но всё же, вы же помните, мистер Флинн, какую доброту проявил ко мне дядя в беде? Я — им обуза, но тётя Дороти всё же вырастила меня. Кто там мог кому мстить? И я не верю в месть Кассиди. Это такой же дом трезвого расчёта, я не замечала особой любви между сэром Бенджамином и леди Изабелл, Филип и Сесили тоже весьма мало преданы друг другу. А где не сплачивает любовь — сплотит ли ненависть? Я уверена, что месть Кассиди ограничилась бы общественным бойкотом. Филип не стал бы мстить. Он просто был в плохих руках, при должном воспитании это был бы сильный и благородный человек, там есть задатки добрых чувств. Но кроме Филипа Кассиди — никто не ненавидел Вирджинию. Мисс Кассиди, может, и хотела бы отомстить сопернице, но она не могла ходить.

— А разве мисс Хейвуд и мисс Кассиди после смерти мистера Крайтона были соперницами? — удивился граф.

— Да, конечно, ведь они обе претендовали на ваше внимание, — Черити была немало удивлена этим вопросом.

— На моё внимание претендовали все местные девицы, кроме вас, мисс Вишенка, — усмехнулся его сиятельство.