– Таня, ты переезжаешь, да? – наивно поинтересовалась Василиса.

– С чего это вы взяли? Придумаете тоже…

– Да тут у тебя такой бедлам… Прямо вокзал. Или ты только что переехала?

– Ну да, бедлам… переехала… – устроилась хозяйка на кресле. – Токо что. Мы с мамой в позапрошлом годе хату разменяли, они дом купили, а мне эту. Токо у меня до уборки все никак руки не доходят. Да ну его, вы не обращайте внимания! Надо денег заработать да нанять кого-нибудь, пусть хлам разгребут! А пока видите, где приходится жить…

Девчонка, явно приехавшая из сельской местности в надежде превратиться в благородную горожанку, кривлялась перед женщинами на все лады.

– Вы это… пристройтесь где-нибудь… Так что вы сказать-то хотели? Ах да, вам же чай нужен!

Татьяна грузно поднялась с кресла, выгнулась, стараясь сделать это красиво, и тяжело понеслась на кухню.

Подруги пристроились на краешке потрепанного диванчика, который наполовину был завален тарелками и стаканами. Люся еще только подбирала слова, а Василиса уже беспокойно поглядывала на огромный будильник, который стоял у Татьяны на батарее. Ей казалось, что они непростительно здесь задержались, и потому беседу свела к самому минимуму.

– Танечка! – крикнула она хозяйке. – Ты нам быстренько напиши адреса своих подружек да возьми денежки… Вот, в сущности, и все.

Люся от возмущения задышала паровозом и ужасно выкатила глаза.

– А зачем вам адреса? – появилась в дверях Татьяна с ведерным самоваром в руках.

– Да мы с подругой открываем свою парикмахерскую, штат нужен, а тут как раз весь коллектив в полном составе, – махнула рукой Василиса и поднялась. – А у тебя тут славненько. Ты, Танечка, пожалуй, не раздувай самовар-то… Мы торопимся. Ну что, Люсенька, пойдем? Не будем мешать девушке наводить порядок. А завтра вы с ней снова встретитесь и поговорите о новой работе. Кстати, Танюша, Людмила Ефимовна совершенно бешеные деньги платит своим мастерам, так что переписывай адресочки, не топчись зря… Да вообще, может, и адресочки завтра? Танюша пока как следует вспомнит. А сегодня, извини… Видишь, Люся, мы мешаем, отсчитай деньги, и пойдем.

– А чего мешаем? Садись отдохни! – зашипела Люся и резко дернула подругу.

Василиса всем весом ухнула обратно на диван, приземлившись в самый центр большого хрустального блюда. Под ее седалищем что-то слабо хрустнуло, и женщины с ужасом замерли.

– Что там было? – почему-то шепотом спросила Василиса. – Хрустело так, будто там ячейка яиц.

– Да ну, кто тебя в яйца сажать станет… – побелевшими губами пролепетала Люся. – Так… кастрюлька какая-то…

– Это было хрустальное блюдо, – не дыша, проговорила Татьяна. – Мне… мне его на двадцать пять лет подарили. Еще дома, в деревне, мамка в сельпо брала… Да ничего, мне оно уже не нужно…

Василиса стала медленно подниматься, и с ее юбки посыпался хрустальный дождь мелких осколков.

– Васенька, ты у нас как Серебряное Копытце. Тот тоже искры метал, – решила подсластить пилюлю подруга, но Татьяна все испортила своим замечанием:

– У того козлика из копыт искры летели, а у вашей подруги все больше из…

– Так мы что хотели у тебя, Танечка, спросить… – попыталась прервать ее Люся.

– Нет, я па-а-апрошу! – вдруг озлобилась Василиса. – Вы меня только что инвалидом сделали! Какие могут быть разговоры! Срочно домой! Может, мне перевязка требуется! Может, я уже изрезанная вся! Домой!

У Люси кончилось терпение.