Дима скрылся к себе, а Катя с Таней вышли на улицу.

— Нет, это не годится, — констатировала Катя. — Глупо конкурировать с милицией. Они делали то же самое, только лучше. Мы должны действовать иначе.

— Правильно! — обрадовалась Таня, которая во время Катиных приставаний с явным стеснением жалась к стенке. — Давай больше никуда не пойдем. Лучше позвоним Косте и выясним у него по поводу домработницы. Вдруг он знает, где она проводит отпуск.

Катя молча протянула мобильник.

— Может, ты? — отшатнулась Таня, словно ей подсовывали змею. — Я и пользоваться им не умею.

— Научу, — безжалостно возразила Катя. — Я выполнила свою часть работы, теперь твоя очередь.

Парировать было нечем.

— Здравствуйте, Костя, — очень вежливо и слишком, на Катин взгляд, формально, словно обзванивая посетителей своего дурацкого архива, обратилась Таня. — Это Татьяна Горбатова. Я не очень вас отвлекаю? Спасибо. Скажите, пожалуйста, у Турищевых есть домработница? И сколько ей лет? А с Лаймой у них… Да, понятно. Ей часто давали отпуск? Просто удивляет, что именно сейчас… Да, мы с Катей думали про то, что вы вчера сказали. Про Федора и Лайму. Катя считает, домработница должна знать. Спасибо! Если бы у вас получилось… Да, конечно. У меня нет мобильного, только стационарный. Хорошо, я диктую номер.

"Она ему вчера даже номера телефонного не дала, чистоплюйка, — констатировала про себя Катя. — Зато теперь не отвертелась".

Катя сама не сумела бы объяснить, зачем ей было нужно сводить Таню с Шагучем. Обычно она придерживалась правила "не просят — не делай", а тут вот страшно захотелось данное правило нарушить. А если нельзя, но очень хочется, то можно. Тем более, никто насильно Таню в чужую постель не тащит. Просто деликатно и незаметно направляет.

— Как здорово, что ты вспомнила про домработницу, — сказала Таня, возвращая сотовый. — Ты была права. Ее зовут Галина Ивановна, лет шестидесяти, очень энергичная женщина. Всю жизнь не работала, вела хозяйство. Четверо детей — еще бы! Сейчас вдова, дети живут отдельно. Вот она и обслуживает Турищевых. С Федором у нее отношения были прекрасные, с самим Турищевым неплохие, с Лаймой холодные. Лайма обращается с ней, как с неодушевленным предметом, а Галина Ивановна любит, когда с ней поболтают, пошутят. Кстати, к Косте она относится очень хорошо. Иногда наводит у него порядок, где-то раз в месяц. А тут сказала, что появится не раньше, чем через два. Галина Ивановна всегда просила на лето отпускать ее к сестре в деревню. Туда очень трудно добираться, рейсовый автобус не ходит, поэтому на несколько дней не поедешь. Но Лайма соглашалась отпустить максимум на пару недель. А в этом году раздобрилась — освободила на два месяца. Костя собирается рассказать о Галине Ивановне Полухину. Вдруг тот заинтересуется. Еще он попытается найти ее адрес, а потом мне позвонит. Боже мой, неужели убийца Лайма? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Катя чувствовала то же самое. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Лайма, высокомерная, холодная, расчетливая — и так опростоволосилась? Совершила преступление, не сумев как следует замести следы? Да зачем ей это, в конце концов? У нее нет мотива. Зато есть алиби.

— У Лаймы алиби, — вслух произнесла Катя.

— На время убийства Турищева? Алиби ей обеспечил Федор. А она ему. Если предположить, что у них был роман, Федор мог и соврать.

— Но я стояла под окном дачи и лично слышала, как они ругались. Они меня не видели — значит, ругались не напоказ.

— Если Федор — Осведомленный, — медленно и удивленно проговорила Таня, — то очень может быть, что напоказ.