– Или, может быть, «к», «т» и «г» не артикли, а некие другие единицы языка?

Молчание.

– Или, может быть, апостроф обозначает не элизию?

Молчание.

– Что в таком случае он означает?

Больше Ричард терпеть не мог.

– Ничего. Просто красиво смотрится, – сказал он.

Дон Дональд обратил на него сияющий взгляд. Все остальные за столом съежились; в атмосфере нарастало напряжение.

– Простите, Ричард?

– Дональд, послушайте. Вы единственный в этом секторе экономики дока по древним языкам. Остальные просто выдумывают слова. Если человеку нужно экзотическое словцо, он лепит пару апострофов. Ну или ставит рядом буквы, которые обычно не сочетаются, например «Q» и «Z». Это и есть наш случай.

Молчание с несколько иным оттенком.

– Я понимаю, что это не вполне согласуется с вашим М.О.

– М.О.?

– Модус операнди.

– Мм, – сказал дон.

– Если вы хотите сочинить пару-тройку языков, – вставил Девин, – флаг вам в руки.

– Мм, – повторил дон.

Ричард глянул на Джеральдину. Та думала настолько напряженно, что из скромной прически валил дым.

– Мистер Ольшевски, – сказал наконец дон, – могу я разместить здесь вулкан?

– Здесь?!

– Да, на этом участке земли?

– Какого типа вулкан?

– Ну, пусть будет Этна. Мне он всегда нравился.

– Не получится, – ответил Плутон. – Этна – молодой действующий стратовулкан. Селькиркские горы – старые. Породы, которыми они сложены…

– Он сюда просто не впишется, – подытожил дон, обрывая то, что обещало стать длинным и чудовищно детальным экскурсом в вулканологию.

– Вот именно!

– Боюсь, что в случае апострофов ситуация аналогичная. Да, мой коллега не стал выдумывать слова. Однако требовались названия для рас Т’Эрры, да и для всего мира. И в одних случаях, например в слове «к’Шетрий», за апострофом следует прописная буква, в других, как в слове «г’нурр», – строчная. И тут без связного объяснения не обойтись. По крайней мере если предполагается, что я буду работать над этим проектом так, как привык.

В последней фразе прозвучала не слишком завуалированная угроза.

– Ну и местечко! – сказал Уоллес. Он не походил на человека, который часто изумляется – или по крайней мере часто в этом признается. Почти полминуты все его внимание было поглощено балками, якобы держащими потолок. – Где я это раньше видел? – Наконец он перевел взгляд на Питера, смотревшего на него с некоторой опаской, и вновь принялся изучать таверну: массивную деревянную мебель, окна со свинцовыми переплетами, пол из сучковатых досок. Последнюю нужную подсказку дали столовые приборы. Уоллес взял вилку и вытаращился на ручку, украшенную геометрическим рисунком в стиле скандинавских рун.

– Твою мать! – воскликнул он. – Гнурры!

– Простите? – выговорил Питер, наповал убитый таким началом.

Уоллес хохотнул – что тоже, судя по виду, с ним происходило не часто – и глянул на сумку с ноутбуком, которую положил на свободный стул рядом с собой.

– Хотите, покажу? Я могу попасть в это место прямо сейчас, в «Т’Эрре».

– Вы играете в «Т’Эрру»? – спросил Питер, надеясь перевести разговор в нормальное русло.

– У всех свои слабости. Каждая чревата своими неприятностями. Пристрастие к «Т’Эрре» безобидней многих других. Кстати, как тут раздобывают содовую? – Уоллес говорил с шотландским акцентом, и Питеру каждый раз требовалась лишняя секунда, чтобы его понять.