Байдаров шагнул ближе и тотчас узнал на фотографии ту самую женщину.

«Болван! Сумочка потому и была тяжела, что в ней лежал пистолет!» Байдаров помчался обратно.

Но в спешке он заблудился в коридоре и вместо выхода в садик влетел в комнату, выложенную белым кафелем. На полу валялся небольшой латунный цилиндрик, и как Байдаров ни торопился, он все же обратил на него внимание.

Гильза револьверного патрона! Так вот откуда стреляли?!

Взглянув за окно, он увидел лежащего на тротуаре Березкина. Кто-то уже перевязывал ему голову.

Внезапно Байдаров услышал за своей спиной резкий хлопок.

Он обернулся. По коридору, отрезая путь к выходу, пронеслась дымящаяся струя огня. Еще хлопок, более громкий, и по комнате, прямо ему под ноги хлынула волна нестерпимо жаркого пламени.

Байдаров поспешно отскочил в угол за столик, на котором стоял черный микроскоп. Пламя быстро разливалось по комнате, поднимаясь до потолка бледно-розовой стеной. Байдаров закрыл ладонью слезящиеся от дыма глаза. О выходе через дверь нечего было и думать, он схватил со столика тяжелый микроскоп, с силой швырнул его в оконный переплет и, замотав голову попавшимся под руку белым халатом, через пламя бросился в окно.

Загадочная находка

— Ну вот, Сережа, а ты говорил, что с нами уже ничего не случится.

Койки друзей стояли в палате рядом. Березкин, с забинтованной головой, полулежал на кровати, опираясь локтем о подушку. У Байдарова забинтованы левая рука и плечо, прыгнув из окна, он сильно разбил ключицу и колено.

— И подумать только, — продолжал сокрушаться он, — конец войны, праздник, — а тут, на вот тебе, лежи, как бревно.

Березкин закрыл глаза и поморщился. В голове стоял шум, как будто к ней протянули телефонные провода.

В висках усиливалась тупая боль.

— Что? — посмотрел на него Байдаров. — Болит?… А ты бы лег?

— Ничего, — тихо произнес Березкин. — Лежать еще хуже.

— Да, — задумчиво произнес Байдаров. — Неплохо стреляет эта особа. Но я — то хорош, сам отдал ей сумочку.

В палату быстро и бесшумно, как мяч, вкатилась пухлая краснощекая сестра.

— Байдаров, — сказала она певучим голоском, — на рентген.

Она осторожно помогла Байдарову накинуть на больное плечо халат, взяла его под здоровую руку и повела из палаты. Вернулся Байдаров в хорошем настроении.

— Доктор сказал, — ничего страшного. У вас, говорит, кости не иначе, как из орудийной стали сделаны. Со второго этажа на мостовую хлопнулись и ничего как следует сломать не смогли. — Он достал из кармана халата плитку шоколада и положил Березкину на одеяло.

— В буфет заходил, думал по случаю окончания войны там что-нибудь покрепче лимонада имеется. Ничего нет.

Байдаров сбросил халат и улегся на свою койку.

— Я доктору про Артюхова рассказал, — промолвил он.

— Ну и что?

— Я спрашиваю, отчего бы это человек ни с того, ни с сего вдруг полусумасшедшим сделался. Ну, доктор говорит, всякое бывает в жизни. Может, например, от контузии. А я ему про лабораторию рассказал. Задумался доктор. Так, говорит, сразу ничего не скажешь. Надо бы Артюхова посмотреть.

— А его нет, — вставил Березкин.

— Вот то-то и оно, что нет. Интересно, что там разыскал особый отдел. Да вот он легок на помине.

В палату, балансируя руками, на цыпочках, вошел молодой военный в белом нескладно застегнутом халате.

— Вот, Сережа, познакомься, — сказал Байдаров. Шерлок Холмс из особого отдела. В вещевой ведомости числится, как лейтенант Григорьев.