– Не стоит. Думаю, без этого знания я как-нибудь проживу.

– Вы – да, хотя и не так уж долго. Но вот она через год станет одной из нас.

Мне стало холодно. Настолько, что даже задрожали пальцы обеих рук. Накатившая волна эмоций накрыла меня с головой. За время, прошедшее с Краснотайгинска, я успел уже отвыкнуть от подобного. Если ты один – ты неуязвим, но когда в твоей жизни есть кто-то еще, близкий и дорогой тебе, в защищающей тебя броне появляется брешь. Та самая, через которую тебя поразит смертоносная стрела.

Сквозь окутавший мозг туман до меня донесся голос Измененной:

– Ау, агент! Вы еще здесь? Вам это интересно?

– Да, – хриплым и каким-то чужим голосом произнес я. – Слушаю вас. Очень внимательно.

Интерлюдия 2

Строганова

Москва. Десятый год метеоритного дождя

– Ваше имя?

– Ещенко Григорий Александрович.

– Род занятий до ареста?

– Вольный сталкер.

– Конкретизируйте, пожалуйста.

– Послушайте, дамочка, зачем эти игры? Вам не хуже моего известно, что означают слова «вольный сталкер».

– Во-первых, я вам не дамочка, а товарищ капитан. А во-вторых, если я спрашиваю – значит нужно. Отвечайте без выкрутасов.

– А то срок накинете? – насмешливо прищурился Ещенко.

– Срок не срок, а строгость режима можно увеличить. Итак, чем вы занимались до ареста?

– Работал в Муромской Зоне.

– Подробнее!

– Водил туда туристов-экстремалов. Доставал оттуда различные вещи по заказам с этой стороны Периметра…

– Еще!

Он поколебался.

– Кровь Измененных.

– Тоже по заказу?

– Да, но ее только с пятидесятипроцентным авансом. Потому что очень опасное дело.

– Чьи были заказы? Кто клиенты?

– Не скажу. Клиенты – табу! Можете считать нас, вольных сталкеров, преступниками, но у нас есть свой кодекс чести.

– Какая честь в том, чтобы продавать опаснейшее вещество, которое является потенциальным источником смерти и для самого клиента, и для многих из его окружения, если бы пошел процесс изменения?

Сталкер поморщился:

– Ой, вот только на мораль давить не надо! Пробовали уже до вас и ничего не добились. В эту сторону поезда не ходят.

– Как знаете. Ваше перевоспитание, равно как и ваши клиенты, – не моя задача. Это юрисдикция АПБР. Мне просто хочется понять, почему вы и ваши так называемые «коллеги» этим занимаетесь.

Ещенко пожал плечами.

– А чего тут понимать? Деньги, конечно. Большие деньги.

– Вы сообщали своим клиентам о риске? Антинова, которую вы продавали им вместе с кровью, – не гарантия. Если ее ввести не вовремя…

– Мы их подробно инструктировали.

– И предупреждали, что инъекции вакцины следует повторять раз в два месяца? Что вы фактически сажаете их на иглу, причем препарата, который достать в сто раз сложнее, чем героин? Кстати, а к вам-то он каким путем попадал?

Ещенко усмехнулся.

– А вы умеете допрашивать, товарищ капитан! Эмоциональная речь, а потом будто ничего не значащий вопрос «кстати». Только я со всеми вашими приемчиками знако́м, и меня на них не поймать, ясно? Никогда никого не сдавал и сдавать не собираюсь. Про себя – пожалуйста! Да и какой смысл запираться, если меня взяли с железными уликами? Через неделю – суд, и за это я получу свой законный срок, который отмотаю, но больше никого за собой на нары не потащу!

Теперь уже усмешка пробежала по губам Строгановой.