Джантифф решил распаковать пожитки, подошел к стенному шкафу, где оставил сумку — и застыл. Сердце его упало: кто-то сломал замок на сумке, оставив открытым откидной верх. Джантифф нагнулся, порылся. Немногочисленные предметы одежды никто не тронул, но «парадные» ботинки из дорогого серого лантиля исчезли. Исчезли также все его пигменты и палитра, камера и диктофон, а также дюжина мелочей. Джантифф медленно вернулся в гостиную и опустился на диван.

Уже через несколько минут в квартиру зашла Скорлетта — насколько мог судить Джантифф, в исключительно дурном настроении: черные глаза сверкали, сжатые губы превратились в бескровную черту. Голосом, срывающимся от напряжения, она проговорила:

— Ты здесь давно?

— Пять-десять минут.

— Латераль Киндергоффа перекрыли ремонтники-подрядчики, — пожаловалась Скорлетта. — Пришлось топать полтора километра.

— Пока мы гуляли, кто-то взломал замок на моей сумке и стащил почти все мои вещи.

Услышав эту новость, Скорлетта едва не вышла из себя.

— А чего ты ожидал? — воскликнула она неприятно-резким тоном. — Ты в стране всеобщего равноправия! Почему у тебя должно быть больше, чем у других?

— А почему у вора должно быть больше, чем у меня? — сухо поинтересовался Джантифф. — Теперь это он нарушает принцип равноправия.

— Ты не ребенок. Учись сам справляться со своими проблемами, — подвела итог Скорлетта и промаршировала в спальню.

Через несколько дней Джантифф отправил родным письмо:

«Дорогие мама, папа и сестры!

Я устроился, пожалуй, в самой удивительной стране Скопления — в Аррабусе на планете Вист. Меня прописали в двухкомнатной квартире. Соседка — женщина довольно приятной наружности, убежденная эгалистка. В частности, она не одобряет мой образ мыслей и мои привычки. Но ведет себя прилично и даже кое в чем мне помогает. Ее зовут Скорлетта. Вам может показаться необычным, что меня поселили в одной квартире с незнакомой женщиной, но на самом деле все очень просто. В эгалистическом обществе разнице полов не придают значения. Любой человек считается равным любому другому во всех отношениях. Подчеркивание половых признаков здесь осуждают и называют «сексуализацией». Например, если девушка выгодно демонстрирует преимущества своей фигуры, ее обзывают «сексуалисткой», а ее манеру одеваться считают серьезным проступком.

Квартиры первоначально предназначались для женатых пар или друзей одного пола, не возражающих против совместного проживания, но этот принцип отвергли как «пережиток сексуализма», и теперь людей прописывают случайно, по жребию, хотя нередки последующие обмены по предпочтению.

В Аррабусе приходится расстаться со всеми предрассудками! На первый взгляд многие стороны здешней жизни напоминают привычные представления, но я уже понял, что приезжему нужно постоянно быть начеку. Первое впечатление всегда обманчиво! Задумайтесь над этим. Подумайте о бесчисленных мирах Скопления и Ойкумены, Эрдического сектора, Примархии! Триллионы и триллионы людей, и у каждого неповторимое лицо! В этом есть нечто пугающее.

И все же я чрезвычайно впечатлен Аррабусом. Система работает, никто не хочет изменений. Аррабины кажутся счастливыми и удовлетворенными (по меньшей мере никто не стремится к изменениям). Превыше всего они ценят отдых и развлечения, жертвуя личным имуществом, возможностью хорошо поесть и в какой-то степени свободой. Уровень образования здесь очень низкий, никто не специализируется в какой-либо определенной области. Техническое обслуживание и ремонт поручают случайным людям по жребию, а в серьезных случаях — подрядчикам из Потусторонних лесов.