Ущелье винтом уходило вверх между чистыми, твердыми скалистыми стенами. Пол был отполирован бесчисленными ногами в течение бесконечных лет. В сотне метров над головой он увидел черную полосу, образовавшуюся в том месте, где поколения ловчих терлись грязными плечами о камень. Ниже, на высоте человеческого роста, были еще полосы, которые проделали какие-то существа гораздо меньших размеров. Что или кто произвел их здесь, в пустынном сердце гор?

По мере подъема по ущелью Моран почувствовал ветер. Долина ловчих была защищена от ветров, но теперь, когда он поднялся выше уровня ограничивающих утесов, под самыми облаками, ветер стал усиливаться, пока не превратился в воющую бурю. Снова пошел дождь, неторопливый дождь, и капли ужалили лицо и полураздетое тело Морана, смывая засохшую на них грязь.

К тому времени, как он достиг вершины прохода, он уже полз на четвереньках, вонзая пальцы в трещины скалы, прижимаясь к краям ущелья в поисках укрытия. Теперь он был среди облаков, отыскивая путь наощупь в непроницаемой вуали, освещенной сверху странным голубым светом далекого Сириуса.

Он полз все дальше и дальше, полностью доверившись слепому инстинкту, ведущего его среди тумана и бури. Но что бы ни случилось, Моран не вернется. Что-то манило его, звало вперед, как звало в течение невообразимого числа веков множество других существ из иных миров.

Наконец, путь пошел под уклон. По углублению, протоптанному в мягком сланце множеством ног в течение многих лет, бежал ледяной ручей. Вскоре Моран снова оказался ниже уровня облаков, ущелье расширилось и превратилось в каньон, рифленые стены которого стали громадной арфой и на ней играли печальные песни ветры. Моран не знал, насколько отдалился от долины ловчих и их чудовищного живого идола-жабы. Но об этом он и не думал. Там, впереди, уже близко — что-то было.

ВПЕРЕДИ В УЩЕЛЬЕ появился естественный сводчатый проход. Он образовал шлюз, где выл встречный ветер, окно, выходящее в пустоту, откуда струились потоки фиолетового света. Борясь с бурей, где каждый шаг давался с трудом, Моран прошел этот шлюз и осмотрелся.

Внизу лежала другая долина, вырезанная яростными ветрами в разноцветном песчанике. Странные красные и оранжевые столбы поднимались с каменистой, бесплодной почвы, черные разрезы высохших русел ручьев образовывали на нем замысловатый рисунок. Дамбы их вулканических пород образовывали здесь безумный лабиринт, напоминающий рухнувшие крепостные валы циклопического города. Города ветров.

Но Моран не замечал странной красоты этого искусственного сада. Не видел он и черных точек, лежащих у основания скал. Он смотрел дальше, в Черную Дыру Танталуса, — и на то, что породило ее.

Напротив него вырезанные ветрами минареты стояли по бокам дороги из фиолетового кварца, которая образовывала медленно поднимающийся скат через дно долины. Восточный конец долины упирался в утес из черного обсидиана, расколотый на несметное количество заостренных сегментов потрясающими силами, которые подняли его из глубин планеты. А у его подножия зияла пропасть.

Между обсидиановой стеной и ближайшим выступом скалы было, должно быть, миль десять. И оттуда лился поток фиолетового света, бьющий бесконечными сияющими копьями в и без того уже разбитый обсидиановый утес. А наверху облака кружились в могучем водовороте Черной Дыры, через которую космические силы потока могли спокойно засосать в пропасть целый корабль. Туда и вела аметистовая дорога, и конец ее поднимался осью из прозрачного кристалла, шестигранной, с тупым концом, футов в тридцать длиной, через которую и бил с ослепляющей яркостью свет из самого сердца планеты.