|
В те незапамятные времена мы были богаты, бесстрашны, любознательны и чрезвычайно довольны собой. Теперь позвольте мне рассказать о том, что ушло навсегда. Моя краткая смертная жизнь, красоты Флоренции, великолепие нашего замка… О том, что кануло в лету Я умер в шестнадцать лет. По тем временам я считался красивым юношей: высокого роста, с густыми каштановыми волосами до плеч, с карими глазами, слишком впечатлительными для холодного созерцания, делавшими меня несколько похожим на гермафродита, с тонким носом и небольшим ртом, который не выдавал ни особой чувственности, ни алчности. Именно внеш-ность помогла мне дожить до настоящего времени. Последнее утверждение справедливо для большинства вампиров, и не верьте тем, кто при-водит иные аргументы. Своей судьбой мы обязаны прежде всего красоте. Иными словами, нас делают бессмертными те, кто не в силах устоять перед нашим обаянием. Выражение моего липа едва ли можно назвать детским, скорее – почти ангельским. Густые, темные, нависающие брови поглощают естественный блеск глаз, лоб можно было бы считать несколько высоковатым, не будь он столь прямым, а масса вьющихся каштановых волос волнами обрамляет щеки. В сравнении с остальными чертами украшенный ямочкой квадратный подбородок кажется, пожалуй, чрезмерно волевым. Великолепно развитая мускулатура, крепкое тело, широкие плечи и мощные руки в соче-тании с тяжеловатым упрямым подбородком позволяют мне производить впечатление вполне зрелого мужчины, по крайней мере на расстоянии. Своим хорошим физическим развитием я обязан потрясающей практике обращения с тя-желым боевым мечом и свирепым забавам соколиной охоты в горах в последние годы моей смертной жизни. Хотя к тому времени я имел в своем распоряжении четырех лошадей – и в их числе одну особенно великолепной породы, способную нести меня в полном боевом облаче-нии, – я частенько взбирался и спускался пешком по самым крутым откосам. Мои доспехи все еще покоятся под этой башней. Я никогда не пользовался ими в битвах. В то время Италия была охвачена войнами, но во всех сражениях на стороне флорентийцев участвовали только наемники. Обязанности моего отца заключались только в провозглашении безусловной верности Ко-зимо и в том, чтобы не позволять военным отрядам Священной Римской империи, герцога Ми-ланского или Папы Римского продвигаться через наши горные перевалы или останавливаться в наших селениях. Однако подобные проблемы, как правило, не возникали, поскольку наши владения распо-лагались в стороне от основных путей. Предприимчивые предки воздвигли наш родовой замок за триста лет до моего рождения. А сам род восходит к временам ломбардцев или тех варваров, которые пришли в Италию с Севера. Полагаю, что в наших жилах течет их кровь. Хотя… Кто знает? Ведь после падения Древнего Рима в Италию вторгалось так много разных племен! На территории наших владений повсюду встречаются свидетельства пребывания язычни-ков; иногда посреди полей находят какие-то древние иноземные надгробия, попадаются и забав-ные каменные статуэтки богини, которой крестьяне поклоняются по сию пору, если им удается утаивать подобные находки. Под нашими башнями располагались хранилища, оборудованные, как говорили, еще до Рождества Христова, и теперь мне доподлинно известно, что слухи были абсолютно верны. Наши земли принадлежали когда-то народу, известному в истории как этру-ски. Наш семейный уклад воспитывал в домочадцах дерзость духа, храбрость и презрительное отношение к ремеслам. В доме скопилось бессчетное множество сокровищ, главным образом добытых в качестве военных трофеев: старинные серебряные и золотые подсвечники и канде-лябры, громоздкие деревянные комоды с византийскими инкрустациями; обычные фламандские гобелены и тонны кружев; затканные золотой нитью и украшенные драгоценными камнями прикроватные пологи и всевозможные виды самых соблазнительных украшений. Мой отец, восхищавшийся родом Медичи, скупал во Флоренции все мыслимые предметы роскоши. |
