— Пожалуй, что так, — нехотя согласился Антал, ибо что-то не понравилось ему в словах собеседника.

— Очень интересно и достойно всемерной поддержки. Однако вернемся к сути… Начнем, пожалуй, с Перми.

— Я прибыл туда четырнадцатого ноября сорок третьего года и сразу же начал готовиться к поездке в Соликамск.

— Не проследить ли нам маршрут по карте? Ваше сиятельство, — Бальдур обратился к барону, — не соблаговолите ли послать кого-нибудь из атташе?

Барон отодвинул в сторону ароматно дымящуюся чашку, к которой не прикоснулся, и взял фарфоровый колокольчик.

— К сожалению, это никак невозможно, — остановил Регули. — В настоящий момент я не располагаю картой.

— Однако… — барон удивленно поднял брови.

— Все кроки и черновые наброски, ваше сиятельство, — пояснил Регули, — переданы мной географическому обществу. Работы над составлением подробной карты предположительно начнутся с осени.

— Преданному сыну отечества следовало бы распорядиться иначе, — попенял отец Бальдур. — Да и Рим интересуется новыми путями для распространения среди язычников апостольской веры. Смею надеяться, что вы не замедлите ознакомить нас с результатами своих исследований. Я бы рекомендовал начать составление легенды с собственного маршрута и показать отдельными условными знаками основные исторически сложившиеся пути. — Он выказал отменное знание предмета. — Через Уральские горы, в том числе перевалы Елецкий, Аранецкий, Щугорский и Вишерский. Само собой разумеется, что дóлжно четко отбить и границы, разделяющие области, населенные языческими племенами.

— Почитая первейшим долгом соблюсти интересы отечества, я тем не менее не могу позволить себе и тени нелояльности в отношении любезных хозяев. — Регули сознательно подпустил двусмысленности. — Как только карта будет готова, я поспешу представить ее в имперское посольство либо в другие учреждения по месту нахождения.

— Намереваетесь покинуть Петербург? — понял Бальдур.

— Состояние моего здоровья наводит на мысль о легочном курорте. — Регули пригладил виски, зачесанные по моде к уголкам глаз. — Думаю остановиться на Грефенберге.

— Отлично, — одобрил барон и поспешил раскрыть карты. — В Пеште климат для вас не совсем благоприятный. К тому же сепаратистски настроенные круги наверняка попытаются вовлечь вас в свою орбиту, сочтя подтверждение трансазиатской миграции за довод в пользу отторжения от Вены.

— Господин Регули наверняка не сочувствует столь пагубной идее, — с нажимом заметил отец Бальдур.

Антал согласно кивнул, хотя, как всякий венгерский патриот, он, разумеется, идее сочувствовал.

— Вот и превосходно, — отнюдь не заблуждаясь насчет его истинных воззрений, счел нужным покончить с щекотливой темой отец Бальдур и на всякий случай предостерег: — Венгрия нуждается в ответственно мыслящих людях… Что ж, поживите пока в Грефенберге.

Регули понял, что настал час откланяться, и, рассыпая банальные заверения в преданности, стал прощаться.

— Alászolgá ja, — на безупречном мадьярском ответил ему Бальдур, давая, быть может, понять, что он тоже венгр и ему можно довериться вполне.

Барон, отличавшийся недалекостью, принял это за немецкое словосочетание alle sollen geigen, что никак не вязалось с беседой и потому походило на некий пароль.

Как все-таки надо быть осторожным в разговоре, подумал он, провожая гостя до лестницы. Ученый мадьяр, кажется, путешественник и тот оказался на поверку тайным иезуитом… Неосознанная тревога сжала его незлое, вечно опасавшееся коварных интриг сердце.