|
Но ум, который, казалось бы, уже смирился со случившимся, вдруг время от времени взбрыкивал и начинал искать логичное объяснение. И не находил… Поэтому, чтобы не свихнуться, приходилось заставить его замолкнуть, наблюдая за миром, природой и этими странными людьми, глядя на которых Савинов испытывал удивительное чувство, как будто… он и на самом деле был их родовичем, потерявшим память. Это ощущение казалось приятным, несмотря на то что он знал – эти люди безжалостны и жестоки к своим врагам, и у каждого из них за душой не одна отнятая в бою жизнь. Но он сам тоже был убийцей, ненавидевшим тех, кого убивал, штурмуя из пушек немецкие окопы. Радовался, если его меткие очереди настигали очередную серую фигурку. Ненависть к фашистам как-то незаметно перетекла на немцев вообще. И одновременно он уважал их мужество, их летное мастерство и знал, что ему довелось сражаться с достойным противником… Савинову казалось, что он понимает этих воинов, покрытых шрамами и рубцами. Они называли себя русью и тоже отстаивали свою свободу. Однако их свобода была другой – она была личной. Каждый из них был прежде всего верен себе, своим понятиям о долге. Наверное, отсюда и слово такое взялось – дружина. Друзья-побратимы не могут не быть личностями, а вождь – он лучший среди равных… Ему вдруг захотелось стать одним из них, ворочать вместе тяжелые весла, встать щит к щиту и биться против вражеских полчищ. У мальчишки, потерявшего семью, который все эти годы таился в его подсознании, вдруг вспыхнула неистовая надежда обрести ее снова… Желания людей – опасная штука – им свойственно исполняться. Глава 9 САГА О ХАГЕНЕ И БЕДОЙ ДЕВЕ … Если б залилась ты смехом, С ветром косами играя, Я летел бы вслед за эхом, Дивный голос догоняя… Из песен группы «Пикник» Лестницу они нашли быстро. Сверху на ступени мягко ложился дневной свет. Стояла звенящая тишина. Хаген поднялся первым. Наверху было пусто. Ветер нес запахи моря и дыма. К ним примешивался неясный терпкий аромат какого-то растения, напоминавший можжевельник. Лестница привела их на открытую галерею, которая, судя по всему, обегала весь храм по окружности. Стрельчатые арки открывали вид на окружающие храм сады. За ними мрачно синели скалы, а еще дальше за их иззубренными вершинами сверкало море. Солнце прогнало тучи, и столб дыма, тянущийся к нему из-за скал, был виден очень отчетливо. Это догорал «Ворон». Галерея, залитая солнечными лучами, была исчерчена четкими тенями колонн, поддерживавших арки. Вдоль всей галереи, насколько хватало глаз, шел ряд одинаковых двустворчатых дверей, расположенных друг от друга примерно в двадцати шагах. Следов отряда Скьяльви нигде не было видно. Тишина, на которую Хаген с самого начала обратил внимание, теперь стала особенно гнетущей. Хотелось нарушить ее словом ли, лязгом ли оружия – неважно. Здесь явно было что-то не так. Хаген вдруг понял, что из людей Быстрого вряд ли кто уцелел, но верить в это не хотелось. Они и так потеряли слишком многих. Воины Хагена по его знаку двинулись вдоль галереи, открывая двери одну за другой и осматривая помещения. Всякий раз это были просторные залы, имевшие почему-то треугольную форму. Двери в них находились всегда либо в острой вершине сильно вытянутого треугольника, либо в его основании. Все залы оказались похожи полный отсутствием мебели, но каждый имел свое сочетание цветов, в которые были окрашены стены и потолок. |
