|
Трупы складывают в специальные пакеты и отправляют в холодильник, где они находятся до семи часов утра. Примерно в семь Отис перекладывает содержимое холодильника в бак и везет его по подземному переходу — туннелю, ведущему к корпусу Паркинсона, где находится главный виварий медицинской школы. Крематорий, где сжигают все трупы животных, принадлежит виварию Паркинсона, но его услугами пользуется и больница — отправляет туда ампутированные конечности и тому подобное.
«Его манера говорить настолько официальна, — подумал Кармайн, — как будто он диктует важное письмо». — Сесил сообщил вам, как были обнаружены человеческие останки? — спросил он. — Да. — Лицо профессора заострилось. — Кто имеет доступ к холодильнику? — Из сотрудников Хага — все, а посторонние вряд ли могут воспользоваться им. Посетителей у нас не много, вход обычно закрыт. — Почему? — Дорогой мой лейтенант, мы же на самом краю Оук-стрит и медицинского городка! За нами — Одиннадцатая улица и Яма. Уверяю вас, это более чем сомнительное соседство. — Я заметил, что вы тоже употребляете название «Хаг», профессор. Почему? Губы профессора трагически изогнулись. — Это Фрэнк Уотсон виноват, — процедил он. — Кто он такой? — Профессор неврологии из медицинской школы. Когда в 1950 году Хаг открылся, он хотел возглавить его, но наш благодетель, покойный Уильям Парсон, был непреклонен: руководящий пост должен занимать специалист по эпилепсии и умственной отсталости. И поскольку сфера деятельности Уотсона — демиелинизирующие заболевания, он не соответствовал требованиям. Я говорил мистеру Парсону, что надо бы выбрать название попроще, чем Хьюлингс Джексон, но он уже принял решение. О, этому человеку решительности было не занимать! Конечно, сокращение неизбежно должно было появиться, но я думал, что это будет «Хьюлингс» или «Хью». Тут-то Фрэнк Уотсон и отомстил нам. Он объявил название «Хаг» оригинальным и остроумным, и оно прилипло. Намертво! — Кстати, расскажите мне о Хьюлингсе Джексоне, сэр. — Основоположник британской неврологии, лейтенант. У его жены обнаружилась медленно растущая опухоль передней части извилины Роландо. «Ни слова не понимаю, — подумал Кармайн, слушая размеренную речь ученого, — но разве его это волнует? Ничуть». — У миссис Джексон наблюдались весьма необычные эпилептические судороги, — продолжал профессор. — Они затрагивали только одну половину тела, начинались на одной стороне лица, распространялись вниз по руке и кисти и, наконец, захватывали ногу. Они и по сей день носят название джексоновских. Джексон предположил, что каждой части тела отведено свое неизменное место в коре головного мозга. Но окружающих восхищала в первую очередь неутомимость, с которой он час за часом просиживал у постели умирающей жены и описывал ее судороги вплоть до малейших подробностей. Истинный исследователь. — По-моему, это черствость, — заметил Кармайн. — Я предпочитаю называть это преданностью делу, — ледяным тоном заявил Смит. Кармайн поднялся. — Без моего разрешения из здания никому не выходить. Это и к вам относится, сэр. У входов стоят полицейские, в том числе и в туннеле. Советую вам никому не рассказывать о том, что здесь произошло. — Но в здании нет кафетерия! — решительным тоном напомнил профессор. — Где прикажете обедать сотрудникам, которые не прихватили еду с собой? — Кто-нибудь из полицейских соберет заказы и съездит за едой. |
