Митя все сидел на табурете. Его будто снова избили, но более сильно…

Он ни словом не ответил Нэле — не имел права даже пискнуть в свое оправдание… Теперь еще предстоит выгон с работы.

…А не закончить ли все это другим способом? подумал он и тут же вспомнил старшего сына — показалось, что и на такой конец он не имеет права! Показать себя совсем уже ничтожным существом и остаться в памяти детей тенью человека…

Он вздохнул и тихонько вышел в переднюю.

У двери стоял огромный кофр, в который Нэля собрала его вещи и, видимо, не сию минуту, а вчера или еще раньше…

И вдруг представил себе, как через несколько минут он натянет дубленку со следами крови, возьмет этот громадный кофр и выйдет на темную морозную метельную улицу. Перепутье. Меж старой жизнью и той, которая должна начаться… А позади останется дом, который он считал своим, но откуда его выбросили как шелудивого пса.

Есть тайные статусы домов. Вот твой дом. Он кажется вечным и незыблемым. В нем живут самые близкие люди — жена и дети, а выгоняют из него в секунду, и ты не имеешь права остаться. Тебя не пустят туда, даже если ты станешь ползать на коленях и лизать тестю ботинки…

А есть дом, в котором ты и не живешь, почти забыл о нем и уж своим никак не считаешь… Но из него тебя никогда не выгонят, будь ты сто раз плохим, ничтожным и виновным во всех грехах…

Это дом, где живет твоя мать.

Митя облился слезами внутри себя и решительно подошел к телефону.

У него же есть тетка, но Нэля отлично знает, что к тетке он не пойдет.

Митя вызвал такси и через пятнадцать минут вышел из полной тишины квартиры.

Он подумал, почему не вышел Митенька?..

Митя явно почувствовал неординарное к нему отношение старшего сына.

А Митенька понял, что родители на кухне, что будет длинный разговор, и, сморившись от волнений, уснул.

Так, в полной тишине, Митя уходил из своего дома. Из чужого дома. Потому что его имели право избить, но не выкидывать.

Таксист оказался молодым симпатичным парнем, который с ходу оценил нестандартную ситуацию и сочувственно спросил:

— Из дома поперли? — Митя кивнул.

Парень спросил, куда везти, и понял по заминке пассажира, хорошо одетого, что ехать тому некуда.

…С замужней связался, подумал парень и, уже не дожидаясь от Мити каких-либо объяснений, предложил:

— У меня в Лианозове, в собственном доме приятели живут, два брата и уйма собак и кошек… Могу вас туда отвезти, если не хотите никого тревожить…

— Отвези, — откликнулся Митя и скорбно подумал, что вот теперь он бездомный, а скоро станет и безработным… Что дальше… — Митя не хотел думать, и только жадно захотелось выпить стакан чего-нибудь крепкого. Надо было взять из своих запасов… О чем теперь он вспоминает! Он там жизнь оставил…

В Лианозове, в деревянном доме-развалюхе, гудело застолье.

Хозяева, — старший брат, низенький, толстоватый, лысый, и младший — в очках, худой и совсем молоденький, были пьяны.

Пьяны были и гости — какие-то девицы и парни. Услышав несчастную Митину краткую историю из уст парня-таксиста, увидев солидный заграничный кофр, все радостно загомонили и пригласили в дом. Втащили кофр, на него Митя и присел за большой стол, заваленный остатками закусок и бутылками. Он потихоньку налил себе полстакана водки и выпил. А через мгновение ткнулся головой в стол и заснул.

Хозяева оттащили его на самодельную тахту и продолжили гулянье.

Проснулся Митя без всякого будильника вовремя. Он открыл глаза и с отвращением и тоской вспомнил вчерашнее. Это казалось чудовищным и — увы! — непоправимым.