|
Но Николая не оказалось дома. Мать только испуганно разводила руками. Зря приехал. Самарин шел по улице к станции. Для очистки совести надо спросить, уезжал Гринько или нет. Ясно, что уехал, а мать действительно ничего не знает. Проходя мимо дома Коржавиных, Дмитрий вдруг решительно свернул во двор. Шварц зарычал, подняв на загривке шерсть. «Ага, собака Гринько здесь. Где же сам Николай?» Из дома выглянул старик. Он узнал следователя сразу. Вышел, отозвал собаку. – Добрый вечер, Леонид Пантелеймонович. – Добрый. Старик смотрел подозрительно. Ни тени деревенского добродушия, которое он в избытке проявил в прошлый раз. «Да знаю я, подожгла твоя Альбина, – подумал Самарин. – Но пришел я вовсе не потому». – Не пустите непрошеного гостя? – Отчего ж… Проходите, раз надо. – Ваша дочь дома? – сразу приступил к делу Дмитрий. Ломаться не хотелось, да и не было времени. – Альбина? – переспросил старик, как будто у него было несколько дочерей. Самарин кивнул. Старик не успел ответить, потому что в сени, куда только что прошел Самарин, вышла сама Альбина Коржавина. Она молча уставилась на следователя, скрестив руки на груди. – Добрый вечер, – сказал Дмитрий. – Докопались, – вместо приветствия ответила Альбина. Она вытянула руки вперед. – Наручники, наверно, при вас. Надевайте. Куда меня? В «Кресты»? – Аля, да ты что… – обреченно сказал Леонид Пантелеймонович. – А что? – Альбина рвалась в бой. – Вынюхали, выследили, кто покусился на имущество железной дороги. Что, будете теперь до конца жизни из зарплаты высчитывать? – Погодите, Альбина Леонидовна, – махнул рукой Самарин. – Да черт с ней, с собственностью! Ну подожгли вы дом, бог с вами! Я здесь совершенно по другому поводу. Во-первых, мне нужен Николай Гринько. Я, собственно, к нему. – Может быть, все-таки в комнаты пройдем, – засуетился Леонид Пантелеймонович. Он открыл дверь, и Самарин шагнул в горницу. Альбина молча последовала за ними. – Я не знаю, где он, – ответила она сухо, но уже без вызова. – Это не так важно, – ответил Самарин. – Когда он вернется, передайте ему, что погиб Митя. – Митя? – переспросил старик, но в следующий миг понял. Он охнул и сел на табуретку. – Вы уверены, что это он? – Альбина тоже казалась потрясенной. – Почти. Опознания трупа не было, – ответил Самарин, – потому я здесь. – Вы ведете это дело? – вставил Леонид Пантелеймонович, чтобы заполнить пустоту. – Можно считать, что нет, – покачал головой Самарин. – Я занимаюсь хищениями на железной дороге. Дело возбуждено по факту ограбления контейнера – украли компьютеры. А из-за Мити дело никто открывать не будет – тут все яснее ясного: погиб во время ограбления. Несчастный случай на производстве, если хотите. – Самарин бросал слова, будто говорил в пустоту. – Он никого не волнует, даже собственную мать. – У него есть мать? – первое, что спросила Альбина. – Каждого кто-то родил. – В смысле, она жива? – Три дня назад проживала в городе Клин, Московской области. Она свой выбор сделала: сын или муж. Отчим не ладил с мальчиком. После Афгана вернулся с тяжелым неврозом. Нам, может, и понятно, что такое бывает. Но Мите не легче оттого, что отчим ни разу за все время не обратился к нему по имени, а самым обычным обращением было «засранец» или «сопляк». |
