|
Он вышел на Пушкарскую. Вот скверик перед домом, где идет капитальный ремонт. Рабочих еще нет. Здесь, по крайней мере, никто не станет возмущаться. Он снял куртку, положил ее рядом и принялся за работу. Через час он уже заровнял землю. Было видно свежевскопанное место. Пройдет несколько дней, пройдут дожди, и даже он не сможет с точностью найти его. Да и вряд ли он станет искать. Но это вовсе не значит, что хозяин когда-нибудь забудет свою собаку. «Спи спокойно, Чак, – мысленно обратился Дмитрий к псу, – я буду помнить о тебе». Он вытер лопатку о пожухлую осеннюю траву и пошел прочь. Вместо прокуратуры Дмитрий отправился в «Эгиду». Нужно было срочно встретиться с Дубининым. События прошлой ночи сами собой наводили на мысль о том, что к делу подключилась новая сила – таинственная и могущественная. "Убрать Жеброва… – думал Самарин, – в ту самую ночь, когда был взят «дом с привидениями»… Это под силу разве что эгидовским деятелям. И все же… Ломать шею… Странный почерк для организации пусть секретной, но все же в какой-то степени государственной". Дубинина ожидали с минуты на минуту, и хорошенькая секретарша предложила Дмитрию чашку кофе. В этот миг он понял, как ужасно вымотался. Кофе не бодрил, а, напротив, подействовал как сонное зелье. Осаф Александрович был немало удивлен, когда, войдя в кабинет, увидел, что за его столом, уронив голову на руки, спит старший следователь транспортной прокуратуры Самарин. Дубинин покашлял у него за спиной. Сначала ти-т хо, затем громче. Это не возымело никакого действия. – Дмитрий Евгеньевич, – сказал криминалист. – А? Да? – Дмитрий встрепенулся. – Извините, пожалуйста. Что-то я действительно… – Ну что у вас, рассказывайте. Хотя нет, погодите. Сейчас попрошу Наташу принести кофе. И покрепче. После третьей чашки Дмитрий пришел в себя. – Мы ведь с вами виделись несколько часов назад. Кое-что с тех пор произошло. Давайте сначала начну я, – предложил Дубинин. – У меня, собственно, только одно сообщение. Выяснили кое-что про этот «приют». – «Дом с привидениями»… – Похоже… Представьте себе, Дмитрий Евгеньевич, но это прелестное учреждение носило именно такое кодовое название. Выяснили личности обнаруженных там ребят. Два мальчика, четыре девочки – вы видели их. Заторможенные, неразвитые. Условия содержания жутчайшие. Спали на каком-то тряпье, окна законопачены, чтобы снаружи не пробивался свет. – Что рассказали дети? – Что смогли. Девочки и один из мальчиков занимались проституцией. Два других мальчишки, лет шести-семи, попали в этот «приют» недавно. Судя по всему, из них готовили камикадзе – учили держать в руках оружие… Самарин затряс головой. Прямо какой-то фильм ужасов. – А где дети сейчас? – Их отвезли в реабилитационный психотерапевтический центр. Не знаю, можно ли сделать из них полноценных людей, но мы приложим все усилия. К сожалению, показания этих детей невнятны и на. суде не смогут служить доказательством. – Суд не состоится, Осаф Александрович. И вы, наверно, знаете это лучше меня. Я потому и пришел. Дубинин удивленно поднял брови. – Вы ведь знаете, кто организовал этот «приют». – Инспектор по делам несовершеннолетних капитан Жебров. Это мы уже выяснили. – Но ведь его больше нет… – Ничего не понимаю! – То есть как?! – Слушайте, Дмитрий Евгеньевич, ради Бога, перестаньте говорить загадками. |
