Ясно одно: она больше никогда не повторит свою ошибку, не подпадет под власть мужчины и не допустит, чтобы он причинял ей боль.

Затем Саймон троекратно проверил свою физическую форму, поочередно до боли напрягая разные группы мышц, выполнил весь комплекс упражнений по растяжке и только после этого повесил катану на отведенное для нее место на стене в собственном гимнастическом зале. Маленьким полотенцем он обтер пот, обильно выступивший на его груди и плечах.

Саймон пересек комнату и выключил свет. Теперь зал, одна из стен которого представляла собой сплошное окно, освещался только проникавшим сквозь стекло лунным светом. Саймон вернулся в центр комнаты и опустился на расстеленный на полу мат, подобрав под себя скрещенные ноги. Поблескивали темные воды залива Пьюджет-Саунд, их холодная глубина, как всегда, расслабляюще действовала на него.

Он выстроил дом на острове, от которого паромом можно было добраться до берега менее чем за час, а путь до Сиэтла занимал около двух часов. Притом, что доступ к нужным для его исследований техническим средствам не представлял сложности, это было отличное место для человека, предпочитающего уединение.

В компьютерной промышленности шло напряженное соревнование: кто первый создаст действующий образец волоконно-оптического процессора, и он намеревался быть первым. Это стремление и привело его сюда, когда он искал место, где ничто не мешало бы ясности мышления и снятию физического напряжения, которым обычно сопровождалось его глубокое погружение в проект.

Ясности не было. В его сознании, всегда таком ясном после тренировки, одни мысли сменялись другими.

Вместо того чтобы направить мысленный процесс исключительно на анализ результатов последних экспериментов, сегодня вечером он никак не мог сосредоточиться, и в его мозг настойчиво вторгались видения из прошлого. Неприемлемые в сегодняшней жизни воспоминания пятилетней давности, которые он с радостью предал бы забвению.

Перед внутренним взором стояло искаженное страданием красивое лицо Элейн с блестящими от слез глазами в момент прощания.

— Пойми, Саймон. Ты живешь замкнуто. Я же хочу жить на виду. Эрику нравится бывать на людях. А ты всегда ищешь повод уклониться от встреч. Ты намереваешься провести всю свою жизнь в этой идиотской лаборатории. Женщина не может так жить.

Саймон дословно помнил ее прощание.

«Женщина не может так жить».

Тогда он уверял себя, что она не права, что таким образом она хочет оправдать свой выбор. Но по прошествии пяти лет он вынужден был признать, что она, вероятно, была права.

После Элейн все его отношения с женщинами были непродолжительными, так что он даже не успевал задуматься о женитьбе. Редкие подруги неизменно покидали его, как только занятия сексом переставали давать ощущение новизны. Он был чересчур замкнутым. Нечувствительным к их желаниям. Слишком занятым своими расчетами и экспериментами. Слишком холодным. Слишком неразговорчивым.

Некоторые, побывав с ним в постели, решали, что он слишком большой. Никакое он не чудовище, но то, что у него, черт возьми, не средний размер, это факт.

Саймон хотел бы жениться. Создать семью. Жить прежней, наполненной теплотой и участием жизнью, которая была у него до смерти матери. Знать бы только, как наладить такую жизнь. Он не знал, как снизить напряженную интенсивность существования. Не мог отказаться от своих компьютерных экспериментов. Это было бы все равно что отказаться от коитуса на полпути к достижению оргазма.

С тех пор, как в шесть лет Саймон создал своего первого робота, ничто (и, в частности, ни одна женщина) не очаровывало и не увлекало его так, как сегодняшний проект. Так почему же он позволяет себе терзаться старыми воспоминаниями?

Но он знал причину. Взволнованный голос Эрика по телефону. Элейн опять была беременна. Он надеялся, что на этот раз родится девочка.