Она неплохо бежала, хотя боль в травмированной щиколотке простреливала до бедра. И даже успела вскочить на лестницу и преодолеть четыре ступеньки. Оставалось еще десять. Это ерунда! Она справится. Она уже слышит голоса людей, которые либо приехали, либо провожали, либо собирались уезжать. Если что, она закричит.

— Какая ты быстрая, девочка, — проворчал мужчина где-то внизу, где-то за ее спиной. — Погоди ты! Не спеши! Я просто хочу поговорить. Просто хочу спросить.

И тогда она завизжала. Пронзительно, громко, во всю силу своих легких и глотки. И его пальцы, успевшие схватить ее за левую кроссовку, разжались, выпустили.

— Мамочка, мамочка, мамочка, — бормотала она и неслась по перрону, толкая людей локтями, коленками. — Помоги… Помоги… Помоги…

Она прыгнула в первый подошедший к остановке автобус. Через две остановки обрадовалась, поняв, что автобус идет как раз к ее общаге. Села за водительским местом, сжалась в комок и зажмурилась.

Куда он ее втянул?! Как он мог так рисковать ею?! Она же верная, любящая, она же…

Слезы просочились из-под зажмуренных век. Лиза громко всхлипнула, тут же распахнула глаза и огляделась. Никому нет до нее дела. И хорошо! Ей сейчас чужое внимание ни к чему. Ей надо успокоиться. Вернуться в общежитие, запереться в своей комнате, сварить крепкий кофе на спиртовке и хорошо все обдумать.

— Лиза, привет, — улыбнулась ей приветливо соседка по этажу. — Чего такая хмурая? Ой, да ты плакала, что ли? А в пыли вся почему?

Лиза только сейчас обратила внимание, что коленки ее широких штанов и локти объемного тонкого свитера выпачканы. Результат неудачного приземления. Она неловко прыгнула. И щиколотку травмированную подвернула. И та, зараза, ноет невыносимо. А потом еще бежала вверх по лестнице, помогая себе руками. Вот и вымазалась.

Соседка не уходила, стояла и ждала объяснений. Она такая была — прилипчивая, дотошная. Вечно всех контролировала. Такая вся из себя староста на общественных началах. То, что они два года как не студенты и живут в студенческом общежитии на семейном этаже только потому, что работают в университете, ее вовсе не смущало. Она продолжала быть старостой.

— Лиза, что стряслось? Тебя обидел кто? Женька?

— Нет. — Лиза замотала головой. — Никто меня не обижал.

— А плакала почему? — не унималась соседка Таня, вставив полные ручки в полные бока.

— Женьку провожала, — решила она сказать ей полуправду, не отстанет ведь.

— Причина слез понятна. Расставание с ним для тебя горе, — согласно кивнула девушка, чья дверь располагалась напротив Лизиной. — А в пыли-то почему?

— Поезд пыталась затормозить, — неумело пошутила Лиза, открыла дверь своей комнаты. — Все в порядке. Честно. Просто накатило.

— Ну-ну… — Соседка Таня покусала губы, осуждающе качнула головой. — Накатило на нее.

И ушла к себе, вспомнив, что через десять минут начинается ее любимый сериал.

Она успела сделать себе четыре бутерброда со сладким перцем и ветчиной, успела позвонить маме, обещав еще раз с ней связаться в рекламную паузу. Успела подумать, что Лиза неправильно ведет себя по отношению к Женьке. Вернее, он неправильно себя ведет с ней. Использует. Мучает. Держит на коротком поводке. Причем с первого курса. Потом она заварила себе чайник элитного зеленого чая. Достала большую чашку. И стоило поползти по экрану титрам, забыла обо всем.

Сегодня шло сразу четыре серии.