— Ты уже дома? — с порога спросил муж.

— Да.

— Не слышал, когда ты пришла.

— Ты был занят.

— Срочная работа, — пояснил он. — Лягу пораньше.

Я лишь кивнула, тогда как глаза продолжали изучать отражение. Было ощущение, что я не смотрелась в зеркало лет десять как минимум. Когда я превратилась в сухую женщину средних лет? Когда исчез блеск из глаз? Когда стерся румянец? Когда смешливые морщинки стали печатью утомления?

Алексей устроился на простынях за моей спиной и, отвернувшись от света, расслабился. А ведь было время, когда он не мог прожить и нескольких часов, чтобы не сжать меня в объятиях и не склонить к близости. И неважно было, как рано необходимо встать. Неважно, что мы куда-нибудь опаздываем и что, вообще, не место и не время.

А еще я сама была неугомонной, все время куда-то стремилась и мечтала покорить весь мир. Хотела побывать в удивительных местах и совершить нечто необычное. Куда все это делось? Тлеющий в груди уголек не смог разгореться в яркий костер, а вместо этого медленно угас, да так, что я этого даже не заметила. И сейчас я отчетливо поняла, что уже и не хочу его раздувать, что смирилась с рутиной и безликостью дней. Все так живут. От понедельника до пятницы, а потом тонут в бессмысленности выходных, в делах, требующих большого количества времени: генеральных уборках, походах по магазинам, мини-ремонтах, ругани с соседями, затопившими ванную.

Я не знаю, как долго просидела за столиком, неотрывно глядя в глаза своего отражения, когда ощутила нечто странное. Сначала в душу закрался едва ощутимый холодок от знакомого тревожащего предчувствия. Затем болезненно заныло сердце, как будто предчувствуя, что вот-вот случится нечто непоправимое. Тело отяжелело, словно кто-то одним движением набросил на меня металлическую сеть. Мое собственное отражение стало казаться мне чужим: взгляд, выражение лица, поза. Необычное состояние затянуло и не отпустило. Я не могла оторвать глаз от зеркала. И не было сил встать и отойти. Возможно ли загипнотизировать саму себя? Странная мысль мелькнула и исчезла, сменившись паникой. Я не могла пошевелиться и вырваться из плена отражения. Не могла!

Время шло, а я по-прежнему смотрела в зеркало будучи не в состоянии оторваться. Глаза болезненно защипало, но даже моргнуть было выше моих сил. Холодная испарина покрыла виски, сердце неистово заколотилось, в ушах стоял гул.

В зеркальной глади полумрак сменился предрассветными сумерками. Сколько времени прошло? Почему я не заметила? Раздался звон будильника, но даже он не позволил мне обрести власть над телом и разумом. Словно скованная по рукам и ногам я сидела за туалетным столиком и все с большей паникой внутренне металась, не способная облачить свои чувства даже в писк. Но, к моему ужасу, это никак не отразилось на расслабленно сидящем за туалетным столиком теле.

— Уже не спишь? — голос мужа, хрипловатый со сна, вселил надежду на то, что он спасет меня от этого страшного оцепенения.

Мое отражение кивнуло, хотя могу поклясться, что я сама не собиралась этого делать. Более того, я была уверенна, что ужас написан на моем лице крупными буквами, но почему же тогда отражение выглядит не просто спокойным, а даже несколько апатичным. Алексей потянулся и отправился в ванную. Ну, куда же ты уходишь? Остановись. Помоги мне. Но внутренний крик не прорвался наружу. Я, превозмогая себя, старалась разлепить губы и позвать на помощь, но мой двойник в зеркале по-прежнему равнодушно смотрел перед собой.

Минуты ожидания мужа превратились в бесконечность. Мышцы заболели от перенапряжения, лицо свело от попыток добиться хоть каких-нибудь изменений в мимике, но, увы.